Онлайн книга «По метеоусловиям Таймыра»
|
– Тайм-аут! – Солонецкий поднялся. – Пасуешь, Алексей Сергеевич? – Нет. Товарищ обрисовал иждивенцев общества, но не меня. Я не стою на перекрёстке, я делаю то, что могу делать в этом мире. И не толпе служу, и не идее. Я помогаю тому, кому могу помочь. Для этого не обязательно переводить их через дорогу. – В чём конкретно выражается ваша помощь? – спросил Кузьмин. – Я помогаю сомнением, – серьёзно ответил Аввакум. – Считаете, что это важно и нужно? – Важно, что я не добавляю зла в этом мире. – Не добавить – не значит уменьшить… – Я уже потерял нить вашего спора, – вмешался Солонецкий. – А давайте вернёмся к нему лет этак через десять, а?.. Думаю, жизнь нас кое в чём рассудит. – Я не возражаю, – усмехнулся Аввакум. – Было бы любопытно, – сказал Кузьмин. – Но я люблю конкретность, давайте сразу определим год. Дверь приоткрылась, заглянула Ольга Павловна. – Юра, тут к тебе… – И к вам, Ольга Павловна, к вам тоже, – раздался знакомый голос, и не веря, но уже догадываясь, Солонецкий вышел в прихожую. Это был Ладов. – Это вам, – протянул он Ольге Павловне три ярко-красных гвоздики. – Вы – волшебник, – не сдержала она восторга. – Откуда же это чудо? – О, Ольга Павловна, если мужчина захочет… – Проходи, – сухо сказал Солонецкий. – Спасибо. Ладов, раздеваясь, рассказывал: – Повезло. Сегодня утром из дома, а вечером уже здесь. Даже в гостиницу не устроился, сразу сюда… У вас гости? И, словно не замечая натянутости, поздоровался с Туровым, сказал пару комплиментов Полине Львовне, крепко потряс руку Аввакуму и пожал Кузьмину. – Как прежде, в том же составе, – многозначительно произнёс он. – Только вот утятины нет и Ильи Герасимовича, но зато хозяйки – красавицы… Полина Львовна поставила новый прибор. – Садись, Александр Иванович. – Солонецкий отодвинул стул. – Благодарю. Ладов вдруг задумался, словно что-то вспомнив, щёлкнул пальцами. – Юра, на минутку. Тет-а-тет. И прошёл на кухню. – У твоих был, – негромко сказал он. – Ира ждёт тебя… Хотя уже знает, что ты не один. – Ты с проверкой? – не скрывая неприязни, спросил Солонецкий. – Нет, Юрий Иванович, работать. – На место Костюкова? – Совершенно верно. Приказ показать? – Не надо. Пошли за стол. Словно не замечая напряженности, Ладов стал рассказывать новости о перестройке, которая наконец-то докатилась и до них, о том, что теперь придётся работать по-новому, по-настоящему. – Главное, избавиться от межведомственных барьеров, – говорил он. – Вот лозунг дня. И больше обращать внимания на человека, лучше использовать творческий потенциал… Геннадий Макарович, – он повернулся к Кузьмину. – Ваша докладная заставила меня на многое взглянуть другими глазами. Впору отказываться от своего учёного звания… Нет, я серьёзно. – Он обвёл взглядом всех присутствующих. – Стыдно признаться, но должен: не разобрался… – Чего уж вспоминать, – буркнул Солонецкий. – Давай вперёд глядеть. – Большое спасибо за ужин, – поднялся из-за стола Кузьмин. Повернулся к Аввакуму: – Спор наш, думаю, мы разрешим скоро, лет через пять… Мне пора. – Мы тоже идём, – дёрнула Полина Львовна за рукав Турова. Солонецкий пошёл их провожать. Постоял на крыльце, ощущая, как с каждой минутой злее пробирает мороз, озябнув, вернулся в дом. Ладов, жуя, что-то рассказывал Ольге Павловне и Аввакуму. Солонецкий сел рядом с Ольгой Павловной, обнял её за плечи. Ладов поперхнулся. Откашлявшись, попытался пошутить: – Кто-то пожалел. И тут же, словно мстя за этот вызывающий жест Солонецкого, добавил: – Да, Юра, дочь не звонила?.. В гости собиралась прилететь. Ольга Павловна осторожно убрала руку Солонецкого. – Алексей Сергеевич, не будем мешать встрече двух давних друзей, – сказала она. – Пойдёмте, я вам свои работы покажу. Солонецкий с Ладовым остались вдвоём. Несколько минут Солонецкий разглядывал нового зама, не скрывая своего недовольства. – Думаешь, как тяжело нам вместе будет работать? – первым прервал молчание Ладов. – Да, после всего, что произошло, непросто… Ну так давай сразу расставим точки над i. Я начну… Первый вопрос, который ты хочешь задать, почему я напросился к тебе замом? Я подчёркиваю – сам напросился, и поверь, не кривлю душой… Потому что в главке у меня не будет ни времени, ни материала, чтобы написать докторскую. Второй вопрос: почему я выбрал стройку, которая на грани консервации? Потому что это опять же нужно для диссертации. И третий вопрос, который тебе не терпится задать. Почему я был за консервацию? Подчёркиваю, был… Я ошибался. Если коротко… Не веришь? Твоё право. И последний, надеюсь, вопрос. Как я собираюсь жить с тобой и Кузьминым? Не так ли? Загадочно улыбаясь, он принёс из прихожей портфель, вытащил пухлую папку. – Взгляни. Солонецкий раскрыл папку. Не особо вникая в смысл, стал перелистывать, слыша, как Ольга Павловна в соседней комнате показывает Аввакуму картины, периодически вопрошая: «Нравится?» Аввакум скупо бросал в ответ: «Недурно» или: «Очень нравится». Но потом его внимание полностью приковали к себе выкладки Ладова. И чем больше он в них вникал, тем всё более склонялся, что с такими доводами консервации удастся избежать… Умён, подумал он о Ладове, но, закрыв папку, со скучающим видом крикнул: – Оля! Ольга Павловна, ты не утомила гостя? – Мы уже давно ждём, когда закончится ваш деловой разговор, – вошла Ольга Павловна. – Мои картины способны вызывать только скуку. – Это неправда, – возразил Аввакум, – мне понравились. – Он повернулся к Ольге Павловне: – Прилетайте с Солонецким ко мне, когда потеплеет. Не пожалеете. – Приглашаете?.. Обязательно прилечу. И сразу же ставлю условие: вы будете мне позировать. И чтобы обязательно была удачная охота. Она взглянула на Солонецкого и задержала свой взгляд, в котором он прочёл и любовь, и тоску, и какую-то растерянность, и даже отчуждённость… – Охоту я устрою, – пообещал он вместо Аввакума. – Жди, Алексей Сергеевич, налетим как саранча, ещё не рад будешь. – И меня прихватите, вместе с Кузьминым, – сказал Ладов. – Впрочем, мы с товарищем Аввакумом всё по пути в гостиницу обговорим. – Но прежде тебе, как моему заместителю, лететь вместе с Кузьминым исправлять содеянное… – сказал Солонецкий. |