Онлайн книга «Дай мне руку»
|
— Я уже давно всё приготовила, — улыбнулась Вера, — я ждала вас раньше. — Простите, — помрачнел он, — я бегал по храмам. — Забудьте, — мягко улыбнулась она, отложила журнал, встала, стала поправлять одежду. Увидела, как министр неохотно отлипает от подушки, и улыбнулась: — Лежите, я позову, когда накрою. Он с облегчением упал обратно, с шутливой укоризной посмотрел на Веру: — Вы меня балуете. — И это даёт надежду, что вы не станете маньяком, — серьёзно кивнула Вера, в последний раз полюбовалась довольным министром и пошла накрывать на стол. * * * Когда вернулась, министр спал. Вероника немного постояла рядом, чувствуя захлёстывающее с головой глупое счастье, потом села в кресло и тихо позвала: — Господин министр? — Он не отреагировал, она тихо рассмеялась, наклонилась ближе, громко шепча: — Господин министр, подъём. Вы чего больше хотите, есть или спать? Ноль реакции. Вера сползла на пол, села поближе, уложила локти на край дивана, рассматривая лицо спящего министра, шутливо пропела: — Не спите — замёрзнете! Господин министр, ну хватит… я тоже, между прочим, есть хочу. Он не пошевелился. Она стала качать диван, наваливаясь на него локтями: — О-бед! Подъ-ём! Министр поморщился и хрипло спросил: — Что случилось? — Кушать пора, — хихикнула Вера. — Нет, не пора, — вяло буркнул министр, отвернулся лицом к спинке и опять задышал ровно. — Офигеть, — выдохнула Вера, помолчала, рассматривая его спину, потом позвала: — Господин министр, где ключи от танка? — В левом кармане, — сонно пробормотал он. — А от самолёта? — Не помню, спроси у Двейна. — Где Двейн? — Спроси у дежурного. — Я не могу отсюда выйти, — хихикнула Вера, — мне нужен пропуск. — На, — он порылся в кармане и сунул Вере две деревянные пластинки, она взяла, подобрала челюсть, нервно усмехнулась: — А вы не боитесь, что я сбегу? — Вер, тебе заняться нечем? — недовольно буркнул министр, — спать ложись. — Ладно, я пыталась, — медленно кивнула Вера, встала и пошла на кухню, убирать со стола. Вернулась в зал, мягко тронула спящего министра за плечо, он не отреагировал. Ещё немного постояв рядом и понабиравшись смелости, осторожно расстегнула ему воротник, сняла обычные часы и «часы истины», стащила ботинки, сходила в спальню за покрывалом и укрыла. Опять остановилась рядом в нерешительности, жадно рассматривая эту картину. «Я же так этого хотела. Почему мне теперь мало?» То, чего ей действительно хотелось сейчас — это лечь рядом и уснуть. Она почти видела, как обнимает его, почти чувствовала его дыхание на своём лице… Эти фантазии казались такими реальными, такими важными, что напрочь забивали настоящее, вытесняя его куда-то далеко, внутри разгорался восторг, ей казалось, она вот-вот оторвётся от земли и воспарит в горячем восходящем потоке. «Господи, что вы со мной сделали…» Она никогда не чувствовала себя настолько жалкой и зависимой, это хотелось прекратить, сбежать и забыть это чувство, как страшный сон, но она не находила в себе сил оторвать взгляд от его лица. «Выглядит хмурым и упрямым, как будто спорит с кем-то.» — Приятных снов, господин министр, — беззвучно прошептала Вероника, увидела, как его лицо расслабилось и губы дрогнули улыбкой, и чуть не запищала от счастья, сама испугавшись своей реакции. Крепко зажмурилась и отвернулась, решительно вышла в библиотеку и только тут выдохнула. Села за стол, посмотрела на часы — половина пятого. «Сколько я уже не спала?» Попытавшись подсчитать, она запуталась и махнула на это рукой, придвинула к себе чистый лист и взяла карандаш, руки чесались изобразить что-нибудь прекрасное. Она медленно провела через весь лист тонкую линию. В памяти возник господин министр, медленно снимающий безрукавку. В тот момент она изо всех сил пыталась не пялиться, но сейчас отчётливо помнила каждую линию. «У него такая тонкая талия… В тридцать лет. Чёрт, большая часть моих одноклассников, имевших когда-то отличные фигуры, уже превратились в оплывших мужиков, с пузом и боками, очень немногие до сих пор следят за своим телом.» Прекрасное видение в памяти развернулось спиной и сознание обожгло вспышкой боли, она пыталась об этом не думать, но в голове сама собой возникла картинка, где на месте каждой багровой полосы свежая рана, а кто-то невозможно-безжалостный заносит кнут и израненная спина напрягается, принимая ещё один удар, ещё одну боль, кровь… «Господи, как это могло случиться?» Ей хотелось обнять его. Хотелось прижать к себе, как-то загладить и компенсировать эту старую боль. Хотелось кричать от того, что она не может этого сделать. На стол беззвучно упала тяжёлая капля, Вера нервно вытерла глаза и мысленно обозвала себя дурой. «Это было давно, уже всё хорошо.» Попыталась опять думать о хорошем, провернула в пальцах карандаш, вспомнила, как точно так же делал министр, сидя напротив неё в старой квартире. «У него красивые руки.» Она помнила каждый шрам, но в этом случае они почему-то не вызывали отторжения, возможно, потому, что у Веры самой было много таких следов от детских игр и походов. В памяти опять возникли его руки, крепкие рельефные предплечья, округлые плечи, линия ключиц и выпирающие пластины груди, подтянутый живот, расчерченный квадратами и линиями… «Выглядит сильным. Не так, как бодибилдеры, а по-настоящему сильным, как спортсмены-олимпийцы или профессиональные бойцы. Интересно, сколько он способен пробежать? Наверное, много.» Она шкодно заулыбалась, вспоминая, как снимала с него ботинки. «Это, должно быть, просто ужасно неприлично. Он будет смущаться, когда узнает. Надо не пропустить.» И снова перед глазами был господин министр, одетый, раздетый, весёлый, смущённый, он, только он, восхитительный калейдоскоп из поз и ракурсов, звук его голоса, мурашки от его дыхания… «Нужно чаще поворачиваться к нему спиной.» …спящий дракон на израненной спине. «Красивый.» Она опять видела, как перекатываются мышцы под изрисованной кожей, как изгибаются царапины на боку. «Он тренируется дважды в день. Это тело — отлаженный механизм, оно создано не для красоты. Форма, порождённая функцией, без излишеств, это… так красиво, чёрт.» Перед глазами опять возникло оконное стекло с иероглифами, его руки на её талии, размазанное чувство нереальности и жар от его тела, такого сильного и… |