Книга Жена Болотного царя, страница 41 – Купава Огинская

Я не мешала, с ужасом прислушиваясь к поверхностному хриплому дыханию и рассеянно поглаживая его по спине. Мышцы под моей ладонью дрожали от напряжения.

После этой короткой передышки Ксэнар отстранился, и лишь тогда я увидела, как на его груди сквозь рубаху пробивается слабый зеленый свет.

Свет вспыхивал и гас, вторя судорожному стуку сердца.

— Вы… это что? — Я схватила его за руку, не позволив скрыть под ладонью странное мерцание. Зачем-то потянула на себя, боясь, что он сейчас упадет. Словно царь в это мгновение был достаточно хрупким, чтобы разбиться.

— Ничего.

— И это ничего мигает как ошалелое.

— Рагда. — В это мгновение в глазах Ксэнара отражалась вся сила Топи, но я этого не видела. Я потянула завязки на его рубахе, плохо понимая, что вообще творю. Ворот разошелся, и… я вспомнила все ругательства, которые слышала хотя бы раз в жизни. Вспомнила и озвучила.

В груди Ксэнара, крепко вцепившись в плоть, засел камень. Размером чуть меньше моего кулачка, не ограненный, прозрачный, он вспыхивал зеленым тусклым светом, и от него под кожей вились тонкие светящиеся нити.

— Надо позвать Ллэт, — хрипло сказала я, боясь отпустить царя, завороженно следя за тем, как вспыхивает и гаснет камень в его груди. Потом сообразила, что совсем не представляю, где именно сейчас находится целительница, и исправилась: — Позову Сэнара, а он позовет Ллэт!

— Нет! — отрубил Ксэнар с силой, которой в нем сейчас не должно было быть.

— У вас в груди камень, и он светится! — психанула я.

— Я заметил.

— И я никому не должна об этом говорить?

— Да.

Я вздохнула. Мне не хотелось хранить еще одну тайну. По ощущениям я и так хранила больше, чем могла.

И все равно спросила:

— Что происходит?

— Топи встревожены.

Сначала мне показалось, что я ослышалась. Потом — что Ксэнар пошутил… Но со слухом у меня все было в полном порядке, а у царя был слишком серьезный вид.

Я нервно хохотнула:

— Вы так говорите, будто они живые.

Он пожал плечами, не желая объяснять мне то, что каждому эва было известно с рождения: Топи живы и в любое мгновение из опасного защитника они могут превратиться в смертельного врага.

Дотащить Ксэнара до его спальни мне удалось без потерь. Мы даже ни разу не упали в коридоре… не то чтобы он не пытался, но я оказалась куда устойчивей, чем думала.

Царская комната была неуловимо похожи на мою. Только здесь стол стоял у дальней стены и был завален какими-то бумагами и книгами.

Уронив свою ношу на разобранную постель, я недолго постояла, наблюдая, как жутко зеленеет лицо Ксэнара в отсветах камня… и вместо того, чтобы уйти, подтащила к кровати стул и села, чего-то ожидая.

Ксэнар лежал как мертвый, и успокаивало меня лишь мерцание камня, обещавшего, что сердце еще бьется, а значит, жизнь еще не покинула его тело.

Но через какое-то время зеленый свет потух.

Это напугало меня даже больше, чем вид беспомощного Ксэнара на полу в ванной. Я бросилась к нему, начала тормошить за плечо, звать по имени, вспомнила те ругательства, которых, казалось, раньше и не слышала ни разу.

Ни в чем себе не отказывая, ударилась в неконтролируемую панику на несколько изматывающих мгновений. И лишь почувствовав, как подступает истерика, желая всеми силами ее заглушить, я догадалась проверить, бьется ли его сердце.

Сердце билось. Просто камню надоело мне об этом сообщать.

— Пусть бы в пекло провалились все эти Топи, — не своим голосом сказала я, дрожащей рукой зачем-то погладив притихший камень.

Я знала, что мне надо вернуться в свою спальню и лечь спать, и знала, что я этого не сделаю. А еще я знала, что свихнусь, если продолжу сидеть на стуле и гадать, не остановилось ли еще сердце царя.

Потому стащила мятый плед, лежавший в изножье кровати, и устроилась на полу рядом с Ксэнаром, чтобы ощущать под пальцами биение его жизни.

Так и уснула.

А проснулась уже в своей постели, в знакомом коконе из одеяла, с накрепко закрытым окном.

— Хотя бы знаю теперь, кто надо мной так издевается, — попыталась я быть оптимистичной.

Все портили необходимость выпутываться из кокона и мое непонимание того, что случилось ночью.

Я надеялась вызнать у Ксэнара, что происходит, допросить, если придется. Готова была даже до шантажа опуститься, лишь бы понять, что с ним творится. Меня не смогло остановить даже понимание, что это не мое дело.

Потому что это было мое дело. Это я за него ночью боялась, и я тащила его деревянное тело в спальню, чтобы поутру на него кто-нибудь не наткнулся…

За завтраком все пыталась поймать взгляд царя, но он был рассеян, задумчив и меня демонстративно не замечал. Делал вид, что ничего не случилось и он не пугал меня своим полудохлым видом.

А после завтрака, не дав мне себя поймать, Ксэнар куда-то ушел вместе с Нэшаром, оставив мне на откуп своего брата.

Пришлось брать что дают.

— Можно вас на минуточку? — спросила я у Сэнара, нагнав его уже на лестнице. Царевна, шедшая следом за мной, тоже остановилась, решив, что наш разговор будет интереснее того, что ждет ее в учебной комнате. Меня присутствие девочки стесняло. То, что я хотела сказать ее дяде, ей самой слышать было не нужно. — Агнэ, ты иди, господин Иви уже, наверное, ждет нас. И я надолго не задержусь.

Царевне пришлось нас покинуть.

— Строга, — с издевкой протянул Сэнар.

Я не стала отвлекаться на его веселость. Стоило Агнэ скрыться на этаже, я выпалила:

— Простите, но вашего брата я любить не буду.

Эва не ожидал такого категоричного заявления, да еще так скоро. Спросил растерянно:

— Что Ксэнар натворил? А главное, когда успел?

На его вопрос я не ответила, увлеченно подбирая слова для своих тревог и сомнений.

— Потому что вот если я его все-таки полюблю, а он возьмет и умрет…

— Ксэнар не умрет. Не такой уж он и старый, жить ему еще долго, — попытался посмеяться над моими страхами Сэнар, но оборвал себя на полуслове, нахмурился и осторожно спросил: — Что случилось, Рагда? Что ты знаешь?

Я обещала, никому не рассказывать о том, что ночью произошло, дала слово… Но Сэнар же его брат, семья, а я знала, как страшно терять родных.

— Рагда, что случилось? — требовательно повторил он. Мой угрюмый вид Сэнара напугал.

После недолгих сомнений я малодушно решила, что такие серьезные тайны лучше хранить вдвоем, и все рассказала.

И Ксэнара в нетерпении мы ждали уже вместе.