Книга Три заложника, страница 8 – Джон Бакен

Магиллври слегка смутился.

– Кажется, я начал не с того конца… – пробормотал он. – Сначала следовало бы показать, насколько опасен наш противник, тогда тебе было бы легче оценить остальное. Я сказал, что у меня есть доказательство, и оно действительно существует. Мне, по крайней мере, оно кажется весомым.

– Выкладывай!

– Это, как ни странно, всего лишь стихотворение. В прошлую среду, через два дня после исчезновения Дэвида Уорклиффа, мистер Джулиус Виктор, герцог Элстер и сэр Артур Уорклифф с утренней почтой получили письма одного и того же содержания. В них находилось стихотворение, отпечатанное на пишущей машинке на тонкой рисовой бумаге. Адреса на конвертах также были напечатаны, а не написаны от руки. Судя по почтовым штемпелям, все три письма были отправлены накануне из западной части центрального района Лондона.

Он протянул мне листок, и вот что я прочитал:

Я не смог удержаться от смеха – до того нелепым все это мне показалось. Шесть строк какого-то дилетантского стишка! Великолепное доказательство – но не того, что имел в виду Магиллври, а полной абсурдности дела, которым мне предлагали заняться.

Однако, взглянув на его лицо, я спохватился. Слабый румянец на щеках моего приятеля свидетельствовал о некотором раздражении, но в остальном он выглядел собранным и убийственно серьезным. Магиллври не был ни беспочвенным фантазером, ни простаком, и с этим приходилось считаться.

– Это, возможно, доказывает, что все три похищения связаны, тут я с тобой согласен, – кивнул я. – Но где доказательства того, что их совершил тот самый преступный синдикат, о котором ты уже битый час толкуешь?

Магиллври встал и нервно прошелся по комнате.

– В сущности, это не доказательство, а более или менее обоснованное предположение. Тебе, Дик, не хуже меня известно, что вывод может быть получен даже тогда, когда его невозможно подтвердить строгой цепочкой фактов и причинно-следственных связей. Я основываюсь на множестве мелких зацепок, намеков и ассоциаций, но готов держать пари, что ты полностью со мной согласишься, если во всем разберешься непредвзято. Главное вот в чем: в ходе охоты на крупную дичь мы тоже получили несколько невразумительных посланий, подобных этому дурацкому стишку. Раньше ни с чем подобным я не сталкивался. Один из главарей развлекается тем, что рассылает бессмысленные «подсказки» своим противникам. И в первую очередь, это говорит о том, насколько синдикат уверен в собственной безопасности.

– Но ведь ты сказал, что они так или иначе у вас в руках! Почему тогда тебя волнуют заложники? Возьмете главарей – и получите всех троих в целости и сохранности.

– Если бы! Не забывай, с кем мы имеем дело. Сначала они используют их в качестве щита, а когда мы откажемся пойти на сделку, попросту уничтожат.

Должно быть, на моем лице снова отразилось недоверие, потому что Магиллври с нажимом добавил:

– Да-да, они прикончат их – троих ни в чем не повинных людей, а затем и сами без колебаний пожертвуют собой. Я неплохо знаю эту породу. Разве они не поступали примерно так же и раньше?

Он упомянул пару недавних происшествий.

– Проклятье! – воскликнул я. – Просто чудовищно! Единственное, что остается в такой ситуации – вести себя предельно осторожно и наносить удар по главарям только после того, как жертвы окажутся в безопасности.

– В том-то и дело, – мрачно буркнул Магиллври. – Представь наше положение. Операция намечена на начало июня. Не стану вдаваться в детали, почему выбрана именно эта дата, но, поверь, на то есть веские основания. Существует надежда, что благодаря нашим действиям в Ирландии наступит мир, а Италию и Северную Америку ожидают события первостепенной важности, но все это зависит от того, удастся ли расправиться с синдикатом до середины лета. Понимаешь? К середине лета мы должны все закончить, и если заложники не будут освобождены до этого времени – они обречены. Жестокий выбор, но никакой иной альтернативы нет. Скажу только, что Джулиус Виктор, его светлость и сэр Уорклифф знают об этом. Но они – выдающиеся люди, и исполнят свой долг, пусть даже ценой разбитого сердца.

Пауза затянулась на пару минут: я просто не знал, что сказать.

Вся история по-прежнему казалась мне невероятной, и все же, глядя в открытое лицо Магиллври, я не сомневался ни в одном слове. Я испытывал ужас – и прежде всего потому, что описанные моим другом события напоминали мучительный сон. Я остро ощущал собственное бессилие, и это меня мучило. Наконец я решил, что помочь ничем не смогу. А затем испытал внезапное облегчение: теперь я мог честно мотивировать свой отказ не просто нежеланием расстаться с душевным покоем, а тем, что не гожусь для такой работы. У меня словно камень с души свалился.

– Итак, – наконец подал голос Магиллври, – ты поможешь нам?

– Эта шарада из воскресного развлекательного приложения к «Таймс», которую ты мне показал, не имеет ни малейшего значения. Эта загадка из тех, которые не подразумевают разгадки. Думаю, ты собираешься искать заложников, используя собранные вами сведения о синдикате и личные данные его главарей.

Магиллври кивнул.

– Но послушай, – продолжал я. – У тебя над этим делом работают полсотни самых светлых умов Британии. И они выяснили достаточно, чтобы накинуть петлю на шею противника и затянуть ее в ту минуту, когда ты этого пожелаешь. Они обучены такой работе, я – нет. Какой, черт побери, смысл впутывать сюда дилетанта вроде меня? Что это тебе даст? Да любой из этих пятидесяти детективов даст мне фору в половину дистанции. Я не эксперт, не светило в какой-то области – я нудный, медлительный и терпеливый парень. А эта работа, как ты сам признаешь, должна быть выполнена как можно быстрее. Если ты немного поразмыслишь, то убедишься, что мое участие в этом деле совершенно излишне.

– Раньше ты добивался успеха в гораздо худших условиях.

– Мне чудовищно везло. И напомню еще раз: тогда шла война, мой мозг был напряжен и работал на всю катушку. К тому же, в ту пору я непосредственно занимался делом, а сейчас ты предлагаешь мне роль кабинетного аналитика. Ты же знаешь, что такая работа не по мне. И дело не в том, что я не хочу помочь, а в том, что от меня не будет никакой пользы.

– Я смотрю на это иначе. Дело настолько серьезное, что я просто обязан использовать все, что только возможно. По крайней мере, попробовать использовать. Так ты в деле?

– Нет. Боюсь, ничем не смогу помочь.

– Потому что не хочешь.

– Потому что у меня другой склад ума.

Он хмуро покосился на часы и поднялся.

– Что ж, теперь ты знаешь, что мне требуется. Я отказываюсь принять твой ответ в качестве окончательного. Подумай обо всем, что я тебе сообщил, и через день-другой дай знать о своем решении.