Онлайн книга «Комбат»
|
– А ты разве не знаешь? – Нет, не знаю, говори. Деньги, разве, ты не получил? Чего горячишься. – Какие на хрен деньги! Ты разве не знаешь, что твоих людей постреляли? – Как? – Всех постреляли! Специальная бригада московская всех постреляла на дороге!!! – Как всех? А деньги? – на голове Червонца зашевелились седые волосы, благообразно зачесанные назад. Вернее, волосы оставались на своем месте, но просто Червонцу показалось, что волосы шевелятся, как клубок змей. И противный холодок пробежал по его спине, а ладони мгновенно стали липкими. – Погоди, погоди, Пономарь… Говори конкретнее, что да как, и не ори, спокойнее. – Да чего мне быть поспокойнее! Мне деньги нужны были уже вчера. Я договорился, тебе поверил. – Да погоди ты! – закричал в трубку уже вышедший из себя от неприятной новости Червонец. – Ты откуда знаешь обо всем этом? Может, подстава? – Я-то знаю, у меня везде свои люди. Вот они мне и доложили. – Так что там произошло? Конкретно расскажи. – А вот что… И Пономарь, на этот раз уже спокойно, полностью придя в себя, обстоятельно рассказал обо всем том, что случилось на трассе. – Суки! Менты поганые! – просипел в трубку Червонец. – Деньги я тебе отдам, ты же меня знаешь. – Я тебя знаю, слава богу, не один год. А вот что делать с деньгами? – Отдам, отдам. Ты уж не волнуйся, потерпи немного. Что-нибудь придумаю. – Сколько немного? – строго, как бухгалтер спрашивает у кассира, бросил в трубку Пономарь. – Ну, неделю, от силы две. – Десять дней и не больше. – Мало. – И эти дни в счет нашей дружбы. – Не могу, не успею. – Еще одно слово, и я не дам даже недели. – Ладно, договорились. А теперь послушай… – Червонец уже тоже начал приходить в себя, и к нему вернулось самообладание. – Живые остались? – Да, двое живых. Жив твой бригадир и водила. – Вот это плохо, – пробормотал в трубку Червонец. – Я тебя понимаю… – Что предлагаешь? – А что я тебе могу предложить… – С ними надо быстро разобраться. Ведь они то знают, куда эти деньги ехали и откуда ехали тоже знают. Нехорошо это. – Думаешь, могут сдать? – приторным голосом осведомился Пономарь. – Я не люблю думать о людях плохо. Но если есть хоть один шанс из тысячи – рисковать не стоит. – Шанс есть, – согласился Пономарь. – Помоги, тебе ближе, да и дел у меня появилось с твоим звонком невпроворот. – Ладно, я ими займусь. Но платить будешь ты. – Хорошо, – – голос Червонца уже стал твердым, как стальная спица. – В общем, держи меня в курсе. Я в Москву выехать пока не смогу. – Это понятно. * * * Врачи больницы Склифосовского свое дело знали хорошо и к огнестрельным ранам им было не привыкать. Сразу же, как только в операционную был привезен раненый бригадир питерской группировки, они взялись за дело. Операция заняла более трех часов. И если с первой пулей, вошедшей раненому в грудь, возни было немного, то над извлечением второй пришлось поработать. И хирург, оперировавший бандита из Питера, вышел из операционной с прилипшим к спине халатом и дрожащими от напряжения руками. – Ну, что скажете? – сразу же подошел к нему высокий, широкоплечий мужчина в ладно скроенном, идеально сидящем сером костюме. – Да что я могу сказать… Жить, скорее всего, будет, правда, может быть.., было бы лучше… – Нет, он нужен живым. – Ну, тогда, думаю, дня через два он сможет поговорить с вами. – А раньше? – глядя в глаза хирургу каким-то немигающим ртутным взглядом, осведомился широкоплечий мужчина. – Раньше, думаю, нет. Сейчас он в реанимации, сердце работает нормально. А как оно поведет себя дальше – только богу известно. Я сделал все, что мог. – Спасибо вам, – мужчина подал широкую ладонь и крепко пожал сильную руку хирурга, так крепко, что у того хрустнули суставы пальцев. Хирург даже покачал головой, глядя на то, как мужчина подошел к двум вооруженным короткими автоматами охранникам, стоящим у палаты реанимации, и, быстро делая рукой короткие взмахи, что-то приказывал. «Да, охраняют, как депутата Государственной думы. А наверное, бандит бандитом, вся грудь в татуировках. Сильно кого-то достал мой пациент». Хирург поморщился и устало побрел в комнату отдыха, где он хотел принять душ, выпить чашку крепкого кофе, выкурить сигарету и немного посидеть, расслабиться, отдохнуть. Сегодня новых операций пока не предвиделось, но его дежурство еще не кончилось и надо было пробыть в больнице до двадцати двух. А мужчина в сером костюме стоял, широко расставив ноги, и продолжал отдавать приказания. – Значит, вы меня поняли. Никого, кроме врачей, в палату не пускать – никого! И не дай бог приедут какие-нибудь журналисты со своей аппаратурой, камерами и начнут производить съемки. Или припрется какой-нибудь досужий фотограф… – Мы поняли, товарищ майор. – Вот и хорошо, если поняли. В общем, пока дежурьте, потом вас сменят, – мужчина по-военному развернулся и зашагал к выходу, где на улице его ждала служебная машина с тремя антеннами. А сорокатрехлетний хирург Василий Кириллович Савельев в это время стоял уже под душем, поеживаясь от прохладных, упругих струй. Он фыркал, потягивался, притопывал, а затем принялся громко распевать разухабистую песню: «Эх, выплывали, да расписные Стеньки Разина челны…» Затем эта песня сменилась песней о бродяге, который тащился с сумой, проклиная свою горькую судьбу. Наконец Василий Кириллович пришел в себя. Он даже почувствовал, что немного отдохнул. – Так, теперь кофе, – растершись полотенцем, пробормотал он, глядя на кофеварку, в колбу которой по капле падала черная ароматная жидкость. – Кофе без сахара и рюмочку коньяка. Коньяк у меня еще есть. Кофе приготовила его ассистентка, двадцатисемилетняя Верочка. – Ну что, Василий Кириллович, как вы себя чувствуете? – поинтересовалась девушка, улыбнувшись, показывая ровные белые" зубы. – Классно, классно, Верунчик, – Василий Кириллович подошел к девушке и положил свои сильные руки на ее талию. – Может, потанцуем? – прошептал он, щекоча ей мочку уха. – Ой, что вы! Не надо, не сейчас. Если бы ночь.., и никого. – А почему бы и не сейчас? Дверь мы закроем на ключ, и никто даже знать не будет, что мы с тобой здесь. |