Онлайн книга «Последняя охота»
|
Кляйнерт уступил ему место за столом (проявил уважение к возрасту?) напротив подозреваемого, а сам устроился с лэптопом справа от него, совсем как рядовой секретарь суда. Установленная между ними камера пялилась красным оком на самопровозглашенного убийцу. – Мы здесь, чтобы официально зафиксировать твои признания. Томас Краус смотрел угрюмо, положив руки в наручниках на колени. Его внешность вполне соответствовала заявленному роду занятий. Волосы всклокоченные, лицо заросло щетиной, тощий, костлявый, одним словом – вылитый про́клятый поэт из девятнадцатого века, непонятый гений, не доживший до сорока по причине то ли сифилиса, то ли абсента. А еще он напоминал животное, нет – создание из легенды, фавна с жесткой шерстью и раздвоенными копытами. Сатира из древнегреческих мифов, заблудившегося в современной эпохе. Торчащие вверх пряди волос на затылке вполне могли сойти за рожки. Ньеман всегда испытывал двойственные чувства к фанатикам, не боялся их – скорее жалел, считал безумными жертвами химеры, наваждения, иссушавшего душу и доводившего до смерти. – Вот как мы поступим: ты расскажешь нам свою историю, мы ее запишем, поставишь росчерк, и все вернутся домой. А ты пообщаешься в Кольмаре с судьей и получишь свои двадцать лет тюрьмы. Легкомысленный тон Ньемана выводил подозреваемого из равновесия. Он мечтал о патетике, трагедийности, тайно надеялся, что к нему применят физическую силу, и можно будет демонстрировать соратникам «увечья». А этих бюрократов, похоже, не слишком волнуют его признания. – Это сделал я, – едва слышно произнес он. – Что-что? – переспросил Ньеман, наклонившись над столом. – Я не расслышал. – Я это сделал. Убил его. Сыщик кивнул, сделал знак Кляйнерту. Игра начиналась, обстановка соответствовала случаю: обычный, стандартного размера кабинет, идеально убранный, вся мебель сделана из легко моющихся материалов. – Как ты это сделал? – Подкараулил его в лесу. – Не торопись. В котором часу это было? Краус по-черепашьи вытянул шею из воротника своего «дальнобойщицкого» свитера: – Не знаю. В 23:00. – То есть было темно? – В 23:00, – повторил Краус, как будто имел дело со слабоумным. – Он был пеший или приехал верхом? – Пеший, – буркнул Краус. – Как он был одет? Нет ответа… – В чем он был? – повторил Ньеман. – В цивильном костюме? В охотничьей ливрее? В камуфляже? Подозреваемый поднял глаза, в его зрачках мелькнул солнечный луч. Хороший денек для признаний… – В ливрее, – наконец сказал он. – Какого цвета? – Красного. Краус разочарованно прикусил язык, сообразив, что поторопился с ответом. На самом деле в этот уик-энд участники охоты надели черное. – Значит, граф шел пешком по лесу в костюме егеря? – Именно так. – А лошадь он потерял или как? Произнесенная вслух, фраза прозвучала до ужаса нелепо. – Ничего я не знаю, – капризным тоном произнес Краус. – И знать не хочу. Мне плевать, что он там делал, может, проводил рекогносцировку… Чтобы назавтра было легче загнать дичь… Ньеман кивнул – мол, все бывает. – Ты за ним следил? – Нет. – Тогда что ты делал среди ночи в лесу? – Собирался помешать охоте. – Один? – Вера сдвигает горы. Ньеман ответил смехом – дружеским, почти сочувствующим. Через мгновение выражение его лица совершенно переменилось. – Как именно ты его убил? – Перерезал горло, – со вздохом облегчения ответил Краус, радуясь, что они наконец перешли к сути дела, то есть к фактам, которые стали известны журналистам. – Что было дальше? – Отрезал ему голову и выпотрошил тело. – Ты был вооружен? – Ножи и мачете. – Ответил прозвучал с секундной задержкой. – Откуда они у тебя? Краус отодвинулся в тень и заморгал: – Военные трофеи. Ньеман проигнорировал бахвальство Крауса, задав следующий вопрос: – Ты умеешь отделять голову от тела? Подозреваемый открыл было рот, но передумал и ничего не сказал. Горькая слюна собралась в уголках его рта, выражавшего отвращение к собеседнику и обиду на мир. – Ладно, проехали. Почему ты выбрал именно этот способ убийства? – Мерзавцы так же поступают с животными. – Не на псовой охоте. Зачем ты инсценировал метод охоты с подхода? – Врага нужно уважать. – Лишать башки и потрохов… Так ты понимаешь уважение? – Повторяешь речи охотников? – Очко в твою пользу, приятель. Мы не нашли кишки Юргена, где ты их спрятал? – Выбросил в реку. Кляйнерт оторвался от компьютера, посмотрел на Крауса. Признания – дело серьезное… – А одежду? – Сжег… – Преступник снова сделал паузу. Он двигался вслепую – отвечал на вопросы викторины наугад. Ньеман встал, выключил камеру. Присел на угол стола, наклонился к Краусу и сказал доверительным тоном: – А теперь перейдем к самому главному – побудительной причине. Зачем ты это сделал? Краусу было не по себе, он опустил голову и уставился в какую-то невидимую точку на полу. Ньеман уловил его запах – сухие травы, пряности, дым, машинное масло, – и к горлу подступила дурнота. Так пахло от его деда, вечно бродившего по лесам или чинившего свой старенький «Пежо-404». Вдруг показалось, что на него надвигаются цветущие леса давних лет. – В детстве, – начал Краус, – я однажды следовал за псовой охотой… пешком. Шел по следам мерзавцев с их рожками, собаками, лошадьми… Парад убийц. Они выгнали оленя к пруду. Животное обезумело от ужаса, не зная, что выбрать – смерть в ледяной воде или от рук кретинов, вырядившихся грумами… Ньеман вздохнул и закатил глаза, давая понять Краусу, что детскими воспоминаниями его не растрогать. – Кончилось тем, что олень прыгнул в пруд, а эти сволочи догнали его на лодке и закололи ножами. Я помню, как кричал тот рогатый красавец, вижу его глаза… Тоска и отчаяние в них были совсем человеческие… Он издал странный звук, напоминающий шорох сминаемой бумаги. – Ты знаешь, что зверя, спасшегося бегством во время псовой охоты, все равно приходится убить? – спросил он, взглянув прямо в глаза Ньеману. – Стресс сводит его с ума… |