Онлайн книга «Мессере Джованни, ваш кот слишком умён!..»
— Я… э-э-э… Ну, я по делам, ты же знаешь, на меня сейчас много всего свалили. Да, по делам, в Медиоланум и так, вообще… — Это да, работы много… — он с трудом удержался от вопроса, знает ли Винченцо, на каком факультете университета искать эти самые «дела». Вот, можно сказать, двумя руками за язык себя держал. Выйдя из портала, Винс быстро извинился и исчез в уличной толпе. Довертон похмыкал и выкинул его из головы, поскольку, видит Великая Матерь, и так было о чём думать. Сегодня я вдруг поняла, что за первую декаду в университете привыкла учиться. Такое впечатление, что организм собрался и вспомнил, как писать лекции, чтобы потом их можно было прочитать, в чём состоит подготовка к семинарам и практическим занятиям… А занятия с мэтром Хользегошем стали доставлять настоящее удовольствие. И ещё одна немаловажная мысль пришла мне в голову вдруг, после того, как вчера я по заданию Джона Довертона и госпожи Редфилд читала историю шкатулки. Мне стало казаться правильным участвовать в расследованиях. Да, конечно, антиквариат ещё и деньги приносит неплохие, но, если я буду заниматься только им, насыщение наступит довольно быстро… Тут до меня дошло, что лекция продолжается, и я пропустила два или три абзаца, битком набитых формулами. Сдавленно пискнув, оставила в тетради место, чтобы скатать у Джулии, и с удвоенным вниманием обратилась к лектору. Я на ходу запихивала тетради в рюкзачок, прикидывая, успею ли заскочить домой, или нужно сразу бежать в антикварную лавку, когда рядом раздался голос: — Тебе помочь? Рывком подняв голову, я поняла, что мои самые страшные фантазии сбываются. Или самые смелые мечты? Рядом шёл Винченцо Арригони, оставленный мною позади, в Лукке, Винченцо с той страницы, которую я, кажется, уже перевернула и закрыла… — Ты… — я откашлялась и продолжила нормальным голосом. — Что ты здесь делаешь? — Жду тебя, разумеется. Сзади свистнули. Я обернулась и страшными глазами посмотрела на Урагха, с улыбкой во всю пасть, Лючию, показывающую мне большой палец… на всю компанию сокурсников, которых я второй день веселю. — Вот что, — я затолкала куда-то последнюю тетрадь, закинула рюкзачок на плечо и взяла Винченцо за локоть, — Пойдём. Тут поговорить не дадут. К вечеру голова Довертона гудела, словно разъярённый пчелиный рой. Он поселил Анджело Белладжио в соседний номер в отеле, попросил главу местной Службы магбезопасности побеседовать о его трудоустройстве с коллегой из городской стражи, написал черновик отчёта по расследованию, трижды связывался с Лавинией, пообедал кофе с булочкой, поужинал бокалом вина с фокаччей, и всё это время говорил, говорил, говорил… Наконец уже в половине девятого сев в удобное кресло в таверне рядом с отелем, Джон выпил рюмку граппы, съел огромный эскалоп и с чувством глубокого удовлетворения закрыл рот. — Сидишь? — раздался за его спиной женский голос. — Угу. — Молчишь, гадости думаешь? Возражать было лень, и он снова согласился: — Угу. — Выразительно… Лавиния села в кресло, велела официанту принести граппы и для неё, пригубила, кивнула с одобрением и распорядилась: — Вот что, принесите, пожалуй, нам всю бутылку. И какого-нибудь сыру что ли… Про Мартенса тебе рассказывать, или ты не в состоянии воспринимать? — Слушать могу, говорить нет, — коротко ответил Джон. — Тогда слушай. Ну, про банду, торговлю незаконными амулетами и артефактами и столь же незаконную магическую практику ты вчера и сам слышал? — он согласно кивнул. — Мне интересно было, что произошло в Люнденвике тридцать лет назад и почему многообещающий учёный превратился в пособника бандитов. — Многообещающий — это одно слово или два? — поинтересовался Довертон, допивая рюмку. — Язва, — довольно парировала Лавиния. — Пока одно. Так вот, странным образом, там была ситуация зеркальная к истории Маттео и Уго. То есть, Мартенса обвинили в краже научных результатов, плагиате, подлоге и Тьма знает в чём ещё. — И что, в самом деле было? — Не знаю, — с сомнением ответила госпожа Редфилд. — Что-то, безусловно, было, хотя сам фигурант с пеной у рта возражает против всех обвинений. Не думаю, чтобы кто-то стал строить столь внушительное здание на совсем уж пустом месте. Ты лучше меня знаешь Люнденвикский университет, вот скажи, насколько возможно? — Хм, — Джон задумался. — Нет, ну, всякое бывает… Но в данном случае… Мартенс писал докторскую, да? — Точно. — А кто обвинил, коллега по кафедре? — Не-а, аспирант, пишущий магистерскую диссертацию. — Вряд ли. Там, конечно, банка с пауками, среди диссертантов, но откровенный плагиат будет виден сразу так же хорошо, как контрабас в аптеке. Лавиния фыркнула, оценив сравнение, и продолжила: — В общем, нам это не очень важно, просто любопытно было. Вернусь, узнаю всю подноготную этой истории. Так вот, дуэль обоим соперникам в голову не пришла, они ограничились административным оружием, и по результатам боёв Мартенс вылетел и из докторантуры, и из исследовательской лаборатории «Пирсон и Джефферсон». По его словам, скитался по миру, прожил сколько-то лет в империи Чинь, потом в Сиаме, перебрался в Анатолию… в общем, в конце концов застрял в Пизе. Важно для нас именно пребывание в Чинь, поскольку именно там некий мастер Юн Лин обнаружил у него зачаточные способности к некромантии и магии крови. — И развил их, — дополнил Довертон, старательно держащий глаза открытыми. — Он сильно сопротивлялся на допросе? — Практически нет. Не хотел отвечать только на вопросы об учениках, и сразу тебе скажу, о Марко Кватрокки мне ничего практически не удалось выяснить. Мартенс очень неохотно о нём говорил, а когда узнал, что мальчика нет в живых, вообще замолчал. И прочесть его мне не удалось пока что. — Больше всего меня как раз интересует Марко, — ответил Джон. — Это вообще единственное, что меня теперь интересует. — У меня есть идея. Теория, — осторожно начала Лавиния. — Может быть, мальчик в какой-то момент почувствовал неладное — то ли в том, что говорила ему мать, то ли в уроках от Мартенса. Но контакта с внешним миром у него не было никогда, он не знал, куда пойти и с кем посоветоваться. И странные происшествия — это его сигнал бедствия. — Ничего себе сигнал бедствия — десяток покойников, выпивших чаю! — В Чине он был вместе с матерью и Мартенсом. И я думаю, что неверная ферментация чайных листьев, некое воздействие на них, это как раз-таки сам учитель. Вспомни, он алхимик по образованию! — Н-ну, может быть… Конечно, я влез в это дело… то есть, и само дело создалось из-за странности происшествий, которые никуда не вписывались. — Да! И при этом получались достаточно громкими, о них писали в газетах, говорили по головидению. Свадьбы, кошачьи выставки, новая модель экипажа, это всё громко звучало. |