Книга Маленькое одолжение, страница 92 – Джим Батчер

— Это… Это еще… Там?

Я мотнул головой.

— Уже нет. Она ушла. Я думаю, все то время, что она пыталась изменить меня, я пытался в ответ изменить ее. И в прошлом году, в Провале Рейтов она, можно сказать, приняла на себя пулю, предназначавшуюся мне. Психическую пулю. В самом конце, после того, как все другие успели уйти, — я пожал плечами. — Я… Мы, типа, с ней сдружились. Я привык к ее присутствию, — я покосился на Мёрфи и слабо улыбнулся. — Псих, правда? Переживаю из-за воображаемого друга.

Ее пальцы нашли мои и сжали их.

— Мы все в той или иной степени воображаемые друзья, Гарри, — секунду она сидела, не шевелясь, потом искоса посмотрела на меня. — Ты ведь не говорил Майклу подробностей?

Я снова помотал головой.

— Не знаю, почему.

— Я знаю, — сказала она. — Помнишь, когда Кравос совал пальцы мне в голову?

Я поежился. В момент, когда он делал это, он принял мою внешность.

— Угу.

— Ты говорил, это нанесло мне травму. Как ты ее называл?

— Просто психическую травму, — ответил я. — Примерно то же происходит, когда у кого-то умирает близкий человек. При эмоциональных драмах, типа того. Требуется некоторое время, чтобы это прошло.

— Но ты-то с этим справился, — заявила Мёрфи. — Знаешь, Дрезден, мне кажется, очень хреново бывает, когда кто-то принимает на себя настоящего настоящую, предназначенную тебе пулю. Когда нападение на тебя ограничено психикой, и твой воображаемый друг погибает лишь у тебя в сознании, справиться с этим все-таки легче. Такое случается время от времени — что ж теперь, помирать от этого?

Я нахмурился и опустил взгляд на свои руки.

— Ни разу не думал об этом в таком разрезе.

Она негромко фыркнула.

— Надо же, сюрприз какой. Дрезден забывает, что он не неуязвим.

Что ж, не лишено логики.

— Этот твой план, — сказала она. — Ты серьезно веришь, что он сработает?

— Я думаю, я обязан попытаться, — я набрал в грудь воздуха. — Мне кажется, тебе не стоит впутываться в этот раунд, Мёрф. У динарианцев есть смертные поклонники. Фанатичные.

— Ты думаешь, нам придется убить кого-то из них? — предположила Мёрфи.

— Я думаю, у нас почти нет выбора, — ответил я. — И потом, я вполне могу ожидать от них, что они пошлют кого-нибудь сюда.

Мёрфи пристально посмотрела на меня.

Я пожал плечами.

— Им известно, что я, Майкл и Саня уедут на встречу. Им известно, что здесь находится еще несколько человек, и по меньшей мере часть их беззащитна. Вне зависимости от того, получит он монеты или нет, Никодимус может послать кого-нибудь сюда, чтобы расправиться с ранеными.

Секунду Мёрфи молча смотрела на меня, потом опустила взгляд на Кинкейда.

— Ты ублюдок, — ровно, без ударения произнесла она.

— Я не собираюсь разыгрывать из себя старшего брата, Кэррин, — ответил я. — Но мы имеем дело с очень погаными людьми. Молли останется с Кинкейдом. Мыша я тоже оставлю здесь. Я бы предпочел, чтобы здесь находился еще и кто-нибудь, более опытный. Хотя бы чтобы при необходимости посоветовать что-нибудь девчонке.

Она нахмурилась и посмотрела на Кинкейда.

— Пытаешься усовестить меня, чтобы я изображала верную подругу, защитницу дома и суррогатную мамашу в одной упаковке, да?

— Я решил, что так будет лучше, нежели посоветовать тебе заткнуться и возвращаться на кухню.

Она сделала глубокий вдох, глядя на спящего. Потом осторожно коснулась его руки пальцами, встала и повернулась ко мне.

— Нет. Я иду с тобой.

Я хмыкнул, поднимаясь на ноги.

— Уверена?

— Девочка для него сейчас важнее всего, — сказала Мёрфи. — Важнее, чем что-либо за много, много лет, Гарри. Он отдал бы жизнь за нее. Если бы он находился в сознании, он потребовал бы, чтобы вы взяли его с собой. Но он этого не может. Значит, это должна сделать для него я.

— Там может выйти настоящее мочилово, Мёрф.

Она кивнула.

— Переживать на этот счет можно и позже, когда девочка окажется в безопасности.

На стене тихо тикали часы.

— Встреча через час.

Мёрфи кивнула и потянулась за пальто. Слез и след простыл, и ничто в ее лице не выдавало того, что она недавно плакала.

— Тогда извини. Если нам предстоит вечер на выезде, мне нужно переодеться в что-нибудь поудобнее.

— Не в моих привычках давать советы дамам, как им одеваться.

* * *

Скажем честно, одно дело идти на бой с силами тьмы; совсем другое дело заниматься этим в паре чужих тренировочных штанов и в тесной футболке. К счастью, Молли, честь ей и хвала, хватило ума сунуть мои шмотки в стиральную машину. Я даже готов простить ей за это ее тушеное мясо.

Забравшись в постирочную, я стянул с себя Майклову одежду и как раз сунул ноги в мои старые джинсы, когда дверь отворилась, и в комнату сунула голову чем-то изрядно возбужденная Люччо.

— Дрезден мне кажется, я знаю, поче… ой!

Я рывком вздернул джинсы в положенное им положение и застегнул молнию так быстро, как только мог, не причиняя себе при этом неоправданных неудобств.

— Ох. Гм. Прошу прощения, — сказал я.

Люччо улыбнулась; благодаря ямочкам на щеках она казалась ненамного старше Молли. Она не покраснела. Вместо этого она скрестила руки на груди и прислонилась плечом к косяку. Темные глаза ее смотрели на меня с нескрываемым удовольствием.

— О, право же, не за что, Дрезден. Не за что.

Я помолчал, но через пару секунд ответил ей подобным же взглядом.

— Разве вам не полагалось бы смутиться, извиниться и тихонько выйти?

Улыбка ее сделалась шире, и она повела плечом.

— Когда я была маленькой девочкой — возможно. Впрочем, даже тогда мне стоило большого труда вести себя сдержанно, когда я видела что-то, приятное моему взгляду, — она склонила голову набок и шагнула в мою сторону. Потом вытянула руку и осторожно провела пальцами вдоль шрама у меня на руке ниже локтя.

— След от пули, — пояснил я в ответ на ее вопросительный взгляд. — Оборотни из ФБР.

Она кивнула. Потом ее пальцы коснулись ложбинки чуть ниже моего кадыка и медленно скользнули вниз, по грудине, и дальше, по животу. Волна обжигающей дрожи катилась по телу эхом ее прикосновения. Она снова подняла на меня взгляд.

— Нож-крюк, — сказал я. — Один чернокнижник пытался освежевать меня в музее Филда.

Ее прикосновения прошлись по моим обнаженным рукам, задержавшись у запястий, на которых багровели зловещими браслетами широкий, дюйма в полтора шрамы.