Онлайн книга «Перевоспитать охламона»
Пигалица, словно прочитала его мысли, обернулась и недовольно прищурилась. Что ж, вздохнул Васька, пусть работает, если хочет. Тем более и у него скопилось несколько срочных и неотложных дел, по которым не помешало бы сделать пару звонков. Как только Барин скрылся в кабинете, Груне вмиг стало легче дышать. Пару раз она относила младшему хозяину чай с пирогом. И торчала там по тридцать-сорок минут. Не по своей воле, естественно. Василий просто не выпускал ее, шутя и дурачась. А поскольку парня в таком настроении она еще ни разу не видела, то не особо торопилась выбраться из «заточения». Когда ресторан был закрыт, и Груня вместе с сотрудниками вышла из здания, то сразу же наткнулась на припаркованный черный Мерседес. Парни неожиданно исчезли, а Груня, вздыхая и понимая, что вся конспирация улетела к чертям, села в машину с тонированными стеклами. — Привет! — улыбнулся водитель, — Как работа? — Привет! — изогнула Грунька бровь, — Неплохо. Шеф, правда, со странностями. Приставучий. А в остальном все замечательно. — Это который? — черное авто медленно тронулось с места, — Старший или младший? — Младший, — хмыкнула Груня, наблюдая за водителем, — Старший — просто замечательный человек. А вот его единственный сын — невоспитанный и упрямый хам. — Че сразу упрямый? — насупился Васька, — Нормальный я. — Вась, — вздохнула Груня, — Я ведь просила, чтобы в ресторане не узнали. А ты как ребенок. — Зайчонок, — вздохнул Васька, предполагая, что подобный разговор рано или поздно должен состояться, — Это мой ресторан. И мне плевать, кто и о чем чешет языком. — А мне не плевать! — возразила Груня. Во время разговора Василий уже успел преодолеть практически весь путь до дома Груни. И, включив сигнал поворота, съезжал с дороги во дворы. — Я не могу так, когда все кругом смеются надо мной и шушукаются, — возмущалась девчонка. — Да насрать, — вздохнул Васька. — А мне нет! — тряхнула головой Груня, — Не мог бы ты вести себя иначе в зале в мою смену? — Как? — Васька заглушил двигатель и барабанил пальцами по рулю, вот не нравился ему затеянный пигалицей разговор, напрягал. — К примеру, не требовать, чтобы я обслуживала твой столик, и в кабинет ужин и обед чтобы относили парни, — предложила Груня. — Зайчонок, не пори чушь, — хмыкнул Васька, — Ты слишком заморочилась на эту тему. — По-другому я не умею, — отвернулась Груня к боковому окну и скрестила руки на груди, — Уж простите, Василий Павлович, я такая, какая есть. — Угу, — вздохнул Васька, проводя ладонью по лицу, понимая, что пигалица слишком уж завелась на ровном месте. — Мне вообще начинает казаться, что все это неправильно, — уже тише прошептала Груня, — Ошибка все. — Чё? — вскинул голову Василий, — Ты сейчас о чем? — Обо всем, — пояснила Груня, — Мне кажется, я не очень подхожу вам. Вернее, вообще не подхожу. — Чет я не догоняю, — сознался Васька, сквозь прищур глаз глядя на девчонку. — Я не знаю… я совсем запуталась, — призналась Груня, — И я устала. Мне пора идти. — О, как, — хмыкнул Васька, чувствуя, как внутри растет гнев и отрицание происходящего, — Беги, раз уж пора. Васька не предпринял попыток ее удержать. Только смотрел, как пигалица идет от машины к подъезду, как хрупкие девчоночьи плечи опустились и голова поникла. Долго Василий Павлович терпеть не смог. Выскочил из машины, догнал пигалицу и рванул на себя. — Ты меня когда-нибудь доведешь до дурки, — отчаянно прорычал Барин, схватив девчонку за плечи и встряхнув разок, — Никакая не ошибка. Поняла? Груня старательно прятала глаза, мутные от появившихся в них слез. А руки сами собой легли на плечи парня. Хотелось прижаться к его горячему и надежному телу, но не рискнула. Ведь привыкнет. Что делать потом будет-то? Но Васька и сам уже все решил. Сам прижал девчонку ближе, заставляя уткнуться носом в шею. — Запуталась — распутаем, — тихо говорил Васька, — дел-то на копейку. Груня выдохнула, из груди вырвался тихий нервный смешок. — Мне нужно время, — наконец, призналась девчонка, — Самую капельку. — Понял, не дурак, — пробормотал Василий, — Эту неделю, так и быть. Но с понедельника прятаться я не буду. — Две недели, — настояла Груня. — Неделю, — не сдавал позиции Барин, — Но обещаю обедать только в кабинете. И постараюсь не пялиться. Только сразу скажу, это очень тяжко. Ты у меня такая красавица. В ответ Груня захихикала. Вот что с ним делать, с этим Барином? Вернуться в машину пигалица отказалась, как и поехать куда-нибудь. Идти к девчонке в гости среди ночи и тревожить бабушку — Васька не рискнул. Поэтому постояв в темноте в обнимку, Васька отправил девочку домой. Но прежде, чем она скрылась в глубине подъезда, вынул с заднего сиденья длинный тубус. — Вот, Ваня передал, — тубус перекочевал в руки Груне. — Марк? — переспросила девчонка с ожиданием в голосе. — Ну, — хмыкнул Васька. Груня поторопилась открыть тубус. Черно-белый холст приятно холодил кончики пальцев. И Груня поняла, что по-детски счастливо улыбается. — Беги, пока не простыла, — проворчал Васька и на прощание коротко поцеловал пигалицу жарким поцелуем. Груня торопливо скрылась в подъезде, оглянувшись уже в дверях. Васька дождался, когда в окнах третьего этажа загорится свет, и уже потом только медленно уехал. * * * Оказавшись в комнате, жадно прилипнув к окну и провожая взглядом скрывающиеся в темноте улицы красные огоньки Мерседеса, Грунька вздохнула. Еще утром, казалось бы, девчонка нашла выход из сложившейся ситуации. И даже написала заявление об уходе. Но Василий отказал ей в весьма категоричной форме. И домой подвез, и вновь целовал, да так, что мысли до сих пор путались. Отойдя от окошка, и сев на кровать, уже привычно нырнула рукой под подушку, Грунька вынула небольшую светло-розовую книжку, в которой между страницами она хранила все дорогие ее сердцу фотографии. На первом развороте были вклеены фотокарточки родителей, погибших вскоре после ее рождения. На втором— тетушка Нюра и бабушка — два самых дорогих и самых близких человека, вырастивших ее, две сильные и несгибаемые женщины. Дальше шли фотографии дома, друзей, подруг, одноклассников, одногруппников. Груня вздохнула, перелистывая самодельный альбом ее памяти. Дотянулась до рюкзака и вынула небольшой конверт из его недр. В конверте были распечатаны новые фотографии, которые девчонка собиралась вклеить в памятный альбом. О том, где Груня разместит новые кадры своей жизни, долго думать не пришлось. Разворот, одна сторона которого удерживала плотную обложку, а вторая начинала альбом, пустовал. Не было надписей и рисунков. Но Грунька поняла, что именно с этой страницы она хотела бы вспоминать свою жизнь, возвращаясь к ней, когда грустно. |