
Онлайн книга «Перевоспитать охламона»
![]() — Вась? — голос был тихим, едва различимым на ветру. Ваське показалось, что бредит. Поднял голову, поймал взгляд, зеленый и задумчивый, поверх машины. Девчонка вышла и стояла по ту сторону Мерса, глядя прямо на Барина. В бессилии, опираясь руками о дверцу и крыло, Василий, сжав рот в прямую линию, смотрел на девчонку, стоявшую в полутора метрах от него. Она была до чертиков спокойна. На первый взгляд. А в глазах — мокрые озера слез. В руках шапка. — Шапку надень, на хрен! — процедил Бася сквозь зубы, и опустил голову на руку, упираясь лбом в машину. Закрыл глаза. А когда открыл, девчонка уже стояла рядом и несмело прикоснулась рукой к его склоненному затылку. Злость и ярость мгновенно, и почти бесследно, исчезли. Оставив после себя горький привкус. — Мне не нужна ни Ленка, ни Машка, ни Глашка, — тихо проговорил Васька, но он знал, Груня его прекрасно слышит, — Ты нужна. И больше не будем об этом. Васька повернул голову, девчонка стояла рядом, продолжая несмело поглаживать его напряженную шею и затылок, словно пыталась снять напряжение, сковавшее все тело. — Дура да? — тихо прошептала Груня, а Васька уже не мог просто так стоять. Сгреб девчонку в охапку и прижал к себе, сильно, крепко, словно не видел сто лет, а скучал еще дольше. — Сквернословить это по моей части, — проговорил Василий, обнимая податливое тело. — С кем поведешься, так тому и надо, — ответила Груня, прикрывая глаза от переполнявших ее чувств. — Если заболеешь, пеняй на себя, — пригрозил Бася, приподнимая Груньку над землей, — Из меня поганый доктор. — Не заболею, — пообещала Груня. Васька только хмыкнул, закрыл машину, поставил на сигналку. И повел пигалицу в здание, и выпустил из рук только, когда оказался в кабинете. Усадил девчонку на диван, хмуро уставился на мокрые туфли. — Снимай, — скомандовал парень. — Вась, да нормально все, честно, — улыбнулась Груня. — Не снимешь, сниму сам, — пригрозил Васька, подходя к бару отца и выискивая открытую бутылку водки. Алкоголь нашелся сразу. Груня, неожиданно для Василия, тихо ворча что-то под нос, стягивала мокрые носки. А Барин, устроившись напротив пигалицы пятой точкой на небольшом, но крепком столике, ухватил широкой ладонью изящную стопу. Не отказал себе в удовольствии и провел пальцами по обнаженной лодыжке. А потом отлив немного водки в ладонь, принялся растирать мокрые и ледяные ноги. Вторую ступню постигла та же участь. Закончив, Барин укутал ноги в плед, лежавший на диване, и усадил Груню удобнее. — Не вздумай шевелиться, — пригрозил Васька и испарился за дверью, оставив ее открытой. Груня, улыбаясь и пряча смех в ладошки, слышала, как хозяин ресторана, матерясь и не стесняясь в выражениях, бродит по кухне, чем-то гремит, с кем-то говорит по телефону. Спустя пятнадцать минут, Василий вернулся. В руках он держал поднос с чайником, двумя чашками, и большой тарелкой свинины с овощами под соусом от Михалыча. Гуляя озорным взглядом по тарелке, рукам, разливающим чай по чашкам, по лицу с упрямо сжатыми губами, Груня поняла, что ужасно голодна. Васька сел рядом, вручил девчонке вилку, поставил на колени тарелку, подложив под нее салфетку, и хмуро скомандовал: — Ешь. — Прости меня, Васенька, — вздохнула Груня. — Не обиделся, — хмурый взгляд от ласкового обращения стал чуточку теплее, — Ешь. Груня предпочла не перечить. Послушно осилила добрую половину порции и запила чаем. — Я, правда, тебе нужна? — тихо прошептала Груня. Пока пигалица ела, Бася устроился на диване рядом с девчонкой, немного съехав по спинке. Ноги он сложил прямо на столик, предварительно сбросив ботинки на пол. Парень пил горячий ароматный чай, чуть прикрыв глаза. И, кажется, вот-вот готов был уснуть. Услышав вопрос пигалицы, Васька вздохнул. Нет, все-таки слов ей явно не достаточно. Значит, пора переходить к жестам. Убрав чашку из своих рук, отставив и тарелку Груни в сторону, Васька обнял хрупкие плечи, и устроил девчонку под своим боком, уложив ее ноги на свои колени, зорко следя за пледом, чтобы не раскрылся и не съехал. Рукой он обхватил пигалицу за затылок, не позволяя двинуться. Да она и не собиралась, судя по теплому и нежному взгляду. Поцелуй был осторожным. Таким, словно Васька боялся вспугнуть нежное и ласковое счастье, словно хотел бережно удержать теплый и уютный свет, из которого состояла Груня, своими грубыми руками. Поцелуй был глубоким и чувственным, словно Васька учился дарить нежность и ласку близкому и любимому человеку, и боялся перешагнуть ту черту, после которой уже трудно будет остановиться, черту, за которой царила только страсть и сумасшедшее желание. — Правда, зайчонок, — тихо ответил Василий, позволяя девчонке сделать вдох. Груня опустила голову на грудь парню. А руками скользнула по спине и груди, обнимая, обволакивая его и крепко-крепко прижимая к себе. Улыбка играла на губах девчонки, а веки стали вмиг невероятно тяжелыми. — Кажется, я усну и скомпрометирую тебя и наши отношения, — прошептала Груня, вздыхая. — Я сам уже все скомпрометировал, — хмыкнул Васька, блуждая руками по рыжим локонам, затылку, плечам, спине, — Как-то фраза Вовчику «Куда ты дел мою девчонку?» заставляет сделать определенные выводы. — Так и сказал? — улыбнулась Груня, прижимаясь щекой к мужскому свитеру. — Помимо прочего, — тактично увильнул от ответа Васька, — По камерам посмотришь. Завтра. — Боюсь, мне будет за тебя стыдно, — шептала Груня, уже почти засыпая, на столько было уютно и тепло в руках Василия, — Кричал, хамил и сквернословил, наверное. — Не без этого, — согласился Василий Павлович, пряча нос в волосах своего зайчонка. — Возьмусь я за тебя, — пригрозила Груня. — Да я уже почти ручной, — признался Васька, но пигалица его уже не слышала. Девчонка спала, прижавшись щекой к сильному телу Барина. А наутро Ваську, который за несколько часов сна успел сменить положение и развернуть спящую Груню и уложить удобнее на диване, разбудило появление отца. Пал Палыч вошел в кабинет, замер на пороге, хмуро взглянул на сына. — Вась, ну как дети, — тихо проговорил отец семейства, — Привез бы уже к нам. Будто места в доме мало, по ресторану бегаете. — Так вышло, — пробормотал Василий, потирая лицо ладонью. Вторая была полностью отвоевана Грунькой и использовалась в качестве подушки. — Помирились хоть? — улыбнулся Пал Палыч. — Да и не ругались вроде, — губы Васьки растянулись в улыбке, — Я че подумал. А не пора ли мне мотнуться на знакомство с родней? Давненько я в деревнях не был. |