Онлайн книга «Птицы его жизни»
|
– Девушкам всегда до романов! – улыбнулась Людмила Арсеньевна. – Тем более таким очаровательным девушкам. Короче говоря, обед прошел, что называется, «в теплой дружественной обстановке». Меня приглашали еще заходить в гости. Видимо, мою кандидатуру утвердили! Так началась новая страница моей жизни. На работе мне скучать не приходилось, обстановка в коллективе была вполне приятной, а поездки с шефом приносили массу впечатлений и удовольствий, несмотря на обычно очень плотный график. Можно даже сказать, что мы с академиком подружились. В поездках он был совсем другим, нежели на фирме. Куда мягче и спокойнее. И как-то за очередной кашей в аэропорту я ему об этом сказала. – Это естественно, Глаша, вы умная интеллигентная девушка, у вас хорошая аура, а в коллективе нельзя быть мягким, а то сядут на голову. И потом, я не выношу некомпетентности. Это в нашем деле недопустимо. Глаша, скажите откровенно, почему вы одна? Это неправильно! – Просто не встретила своего человека… По глупости выскочила замуж в девятнадцать лет и ничего из этого не вышло. И потом я последовательница Омара Хайяма. «Уж лучше одному, чем вместе с кем попало!» Так, кажется? – Кажется, да, – улыбнулся он. – А вот Костя, наш сын, считал по-другому… Он впервые заговорил о сыне. – Связался с кошмарной девицей, мы воспротивились, и он ушел… Мы ужасно расстались! Примерно раз в год от него приходит открытка, мол, жив-здоров, искать меня не надо. – Неужели все дело в девушке? – Нет, это было, в сущности, предлогом, последней каплей… У него чудовищно трудный характер. Не терпел никакого диктата, ни в чем… Не слушал советов, жаждал какой-то абсолютной свободы, которой в цивилизованном обществе попросту быть не может. Впрочем, бог ему судья. Но нам так его не хватает… Людочка иногда плачет втихомолку… – А вы не пробовали его искать? Ведь прошли годы… Он наверняка повзрослел, поумнел, понял что-то… Одно то, что он шлет вам открытки… – Да ничего это не значит. Он их шлет, просто чтобы мы не вздумали его искать. Убежден в этом. Что ж, это его выбор… Я постоянно занят, мне недосуг предаваться печали и углубляться в свое отцовское разочарование, а вот Люда, когда вышла на пенсию… Я знаю, она даже пыталась найти его следы в соцсетях, но напрасно… Я объяснял ей, что человек, помешанный на свободе, не станет заниматься этой чепухой, которая, по сути, делает человека несвободным, категорически несвободным… Глаша, а вы? – Что я? – Как вы относитесь к соцсетям? – Сугубо отрицательно. – И вы не чувствуете себя одинокой без общения в соцсетях? – Нет! Жизнь кажется мне очень интересной и без этих иллюзий… – Умница, Глаша! У него были очень печальные глаза. И я решила отвлечь его. – А знаете, Андрей Олегович, что со мной случилось буквально за день до нашего с вами знакомства? – Видимо, что-то хорошее, раз вы решили таким образом отвлечь меня от грустных мыслей? – улыбнулся он. – Ну, расскажите! И я рассказала ему о встрече с Мирославом. – Да, история! Как романтично! И этот человек даже не спросил ваш телефон? – Нет, он просто спас меня, и все… Бескорыстно! – Настоящий мужчина… А вы часом не влюбились в него? – Недели две думала, что влюбилась… Но это еще хуже, чем влюбиться в киноактера. – Потому что фильм можно пересматривать пока не обрыднет? – засмеялся он. – Вот именно! Но тут объявили посадку на наш рейс. Время шло. Как-то вечером ко мне заглянула Марьяна. – Слушай, Глашка. В доме художника открыта выставка керамики. – И что? – Давай сходим! – С чего это вдруг? – безмерно удивилась я. – Ну, хочется просто… – каким-то странным тоном сказала она. – Марьян, колись, в чем дело? – В том, что художника зовут Мирослав. – Ну и что? Мирослав не Навуходоносор. – А вдруг это твой Мирослав? – Да ну… – Ну ладно, не вредничай, Глашка! Завтра суббота, сходим на выставку, а потом посидим в кафешке. – Ладно, сходим, – согласилась я. – Почему бы и нет. Выставка была небольшая, всего один зал. Художника звали Мирослав Гончар. И мне страшно понравились его работы. Это были в основном сосуды каких-то удивительных форм. Но особенно меня пленили стоявшие на отдельном стенде четыре подобия амфор с фигурами танцовщиц, белыми, красными, желтыми и голубыми. Танцовщицы казались воздушными, чуть ли не прозрачными, и они словно летели… – Ты чего застыла? Нравится? – Не то слово! – А ты глянь, как называется экспонат! «Они раньше исполняли танец маленьких лебедей». – Слушай, как здорово! Маленькие лебеди выросли и стали такими дивными балеринами… Хотя нет, они просто стали солистками балета… Как хорошо, с одной стороны, все понятно, а с другой – какой простор для воображения! Каждой можно придумать судьбу… Вот эту, красную, ее сжигают страсти… Видишь, какие руки… Ох, Марьянка, будь у меня большой дом, я бы ничего не пожалела и купила эти вазы… И любовалась бы ими… – Воображаю, сколько они стоят! – Ну, в моей двушке им по-любому было бы тесно… Там были и еще интересные вещи, но я невольно возвращалась взглядом к танцовщицам. – Интересно, а автор здесь? – спросила Марьяна. – Зачем он тебе? – Посмотреть охота! Она подошла к пожилой смотрительнице. – Простите, пожалуйста, а господин Гончар сегодня здесь? – Нет, он только завтра будет. А вы хотели бы что-то купить? – Ну, в принципе… Да! – А что именно? Я отмечу, а вы завтра приходите. – Вообще мне жутко понравились вон те четыре вазы. Они все скопом продаются или можно купить одну? – Они уже проданы. – Да? А там не написано… – Написано, вы просто не заметили… – Да? Может быть. Так залюбовались… – Ладно, Марьяш, пойдем, – позвала я ее. Мы вышли на улицу. – Вот интересно, – начала Марьяна, – это псевдоним «Гончар»? Ваша фамилия? Гончар! А ваша профессия? Гончар! – Ну, Гончар достаточно распространенная фамилия… А человек явно очень талантливый. – Жалко, не удалось на него посмотреть. – Да ну, ерунда это… Пошли кофе пить! А в воскресенье вечером мы с Андреем Олеговичем улетели в Будапешт. И пробыли там два дня. |