Онлайн книга «Комбат не ждет награды»
|
После этого – Борщев помнил точно – он долго стоял в туалете, придерживаясь рукой за облицованную кафелем стену, и никак не мог помочиться в монументальный писсуар, по стенке которого журчала тоненькая струйка прозрачной, почти родниковой воды. Он помнил, как подставил ладонь под эту струйку и размазал холодную воду по лицу. Затем, так и не сумев помочиться – хоть и безумно хотелось облегчиться, застегнул брюки и вышел в фойе. От громкой музыки, звучавшей в зале, раскалывалась голова. – Может машину вызвать? – поинтересовался у него парень охранник, стоявший у входа в зал. Борщев пробормотал: – А не пошел бы ты… После чего подполковник достал первую попавшуюся купюру из кармана пиджака и протянул ее парню: – На, возьми на пиво. – А пошел ты, – пробормотал охранник, но тихо и не разборчиво. – Чего ты сказал? – Спасибо, говорю… – То-то… Борщев пошатываясь, придерживаясь рукой за обитую бархатом стену, добрался до двери, ведущей на улицу. Вышел на крыльцо и долго глубоко дышал, почему-то пытаясь различить в вечернем воздухе запах женского тела. Где-то неподалеку во дворе, куда выходила дверь клуба, из кустов слышался задорный женский смех. Так может смеяться только молодая женщина, которой приятный ей молодой человек пытается залезть под юбку. – Потише нельзя? – крикнул в темноту Борщ ев и затянулся сигаретой. От табачного дыма ему тут же сделалось плохо, и он, перегнувшись через перила, долго блевал, пытаясь попасть в раструб мусорницы. Временами ему это удавалось. Недокуренная сигарета полетела вслед за блевотиной. Теперь вечерняя Москва пахла для Борщева не очень приятно, и он отошел от крыльца. Только сейчас он вновь обнаружил, что сжимает в руке кейс-атташе. Что-нибудь другое он потерять мог, но не это. С годами у него выработался рефлекс, который для себя подполковник Борщев называл хватательным. Портфели, какие бы он ни носил, начиная от сделанных из кожзаменителя и кончая самыми дорогими, натуральной кожи, он не выпускал из рук, даже будучи мертвецки пьяным. Лишь только прозвучал его крик, как смех в кустах тут же стих и послышалась какая-то возня – наверное, парочка выбиралась из зарослей, чтобы устроиться где-нибудь подальше, там, где им никто не помешает. – Если меня возьмете с собой трахаться, – крикнул Борщев, – то посмеемся вместе. – Мудак! – услышал он в ответ. И тут же крикнул в темноту: – Сами вы такие! – Тебе дело? – Дело! Голова страшно кружилась. В одной руке сжимая кейс-атташе, другой скользя по металлическим перилам, Борщев спустился с крыльца и остановился. Перила выпускать было боязно, того и гляди грохнешься мордой об асфальт. Но и стоять тоже не хотелось. Мочевой пузырь распирало, хотя дышалось намного легче. И подполковник Борщев понял, что если сейчас не облегчит мочевой пузырь, то непременно напустит в штаны. – Отлить, отлить… Тщательно задумываясь, куда он ставит ноги и следя за тем, чтобы переставлять сначала правую, а затем левую и только потом вновь правую, он двинулся к кустам, но не дошел до них метров пять. Мочевой пузырь дал о себе знать болью. Валентин Витальевич застыл на месте, а затем принялся переминаться с ноги на ногу, словно бы танцевал удивительный танец, что-то вроде тарантеллы в присядку. Если бы его сейчас кто-то увидел со стороны, то наверняка бы расхохотался. Впечатление было такое, что этот солидный мужчина в очень дорогом костюме ходит по раскаленным углям, не в силах остановиться. Правая рука подполковника Борщева была занята кейсом, а переложить его в левую он никак не мог, ведь для подобной операции нужно было проделать определенную умственную работу. А моча давила так сильно, что думать о чем-либо, кроме как об опорожнении мочевого пузыря, Борщев не мог, да и не хотел. И он отшвырнул кейс в сторону так далеко, будто в нем лежала мина с часовым механизмом или, если уж не мина, то граната с сорванной чекой. – Лети и не возвращайся. Наконец руки получили свободу, и пальцы судорожно вцепились в язычок молнии. – Бля, бля, бля… – бормотал подполковник Борщев, не в силах сдвинуть бегунок с места. – Неужели эти суки англичане так и не научились делать как следует молнии? Наконец молния разъехалась, подполковник Борщев запустил правую руку в образовавшуюся прореху и быстро, все так же продолжая пританцовывать, вытащил свое хозяйство наружу. Полуприкрыв глаза, уже абсолютно ни о чем не думая, кроме наслаждения, принялся отливать. Струя получилась настолько мощная и упругая, что ей можно было погасить небольшой пожар. Борщев блаженствовал, ощущая, как все его тело сбрасывает неимоверное напряжение. Впечатление было такое, словно бы он, Борщев, долго тащил на плечах огромный мешок с песком и вот наконец, по велению божьему, он этот мешок смог скинуть с плеч. – Ну вот и все, наконец-то. Слава богу, – бормотал подполковник, уже перестав пританцовывать, хотя моча из него все еще продолжала литься, и струя ничуть не ослабла. Занятый анализом своих ощущений, подполковник Борщев даже не заметил, как два милиционера с рациями, с наручниками, пристегнутыми к ремням, вошли во двор. – Смотри-ка, сержант, – сказал немолодой широкоплечий милиционер своему щуплому напарнику. – Видишь, козел отливает? По виду он ничего, крутой, не люблю таких, может, возьмем? – Давай, Петрович, возьмем и хорошенько вытрясем этого гада. – Пошли. Подождав, когда Борщев закончит и застегнет молнию, милиционеры – один широкоплечий с толстой бычьей шеей, а второй щупленький, похожий на подростка – приблизились к Борщеву и взяли его под руки. – Что ты здесь делаешь? – Что уж, и отлить нельзя? – Борщев крутил головой, не понимая, откуда исходит голос. Милиционер был ниже его ростом и подполковник смотрел поверх его головы. – Сейчас ты у меня поотливаешь! – сказал сержант и несильно саданул локтем Борщева в бок. Бить его всерьез милиционеры не собирались – намерились лишь покуражиться. Подполковник дернулся. – Ты чего?! – Штаны застегнуть надо? Аргумент был убийственный. Милиционеры на какое-то время выпустили Борщева. Тот застегнул молнию и вдруг рванулся вперед да так лихо, что сержант схватил пальцами только пустоту вместо рукава пиджака правонарушителя. Затрещали кусты, и Борщев исчез среди веток. – Лови его! – крикнул пожилой милиционер молодому. Молодой ломанулся сквозь кусты и застыл в удивлении. Борщев, вместо того, чтобы убегать, стоял, глупо улыбаясь, сжимая в руках свой кейс. Теперь уже сержант не собирался выпускать добычу из рук. Он заломил Борщеву свободную руку за спину и не церемонясь поволок его к своему старшему товарищу. Петрович с одобрением смотрел на действие молодого сержанта. |