
Онлайн книга «Испанский вариант (сборник)»
![]() – Кто вы? – повторил Взик свой вопрос. – Это важно? – Лада опять пожала плечами. – Важно. – Я люблю Везича. – Что с ним случилось? – Не знаю. – Вы звонили к нему на работу? – Его там нет. Он поехал на встречу с немцем. – С каким немцем? – Его фамилия Штирлиц. Он из группы Веезенмайера. – Чем вы докажете, что пришли по поручению Везича? – Вы сошли с ума? – спокойно удивилась Лада. – Петар мне говорил, что вы его друг. – Именно поэтому я и задал вам этот вопрос. – Вы должны напечатать материалы Везича, – повторила Лада, закуривая. – Я передаю вам его просьбу и черновики. Почему я должна доказывать вам, что пришла от него? – Потому что того репортера, которому Везич утром показал этот свой материал, убили. Его сына утопили в корыте. Мать закололи шилом, а жене перерезали горло. Лада почувствовала, как мелко задрожала сигарета в ее руке. Это заметил и Взик. – Вам страшно за Везича? – Конечно. – А мне страшно за моего сына. – Вы подведете Везича, если не напечатаете этот материал. – А может быть, наоборот, спасу? – Может быть… – Вы хорошо держитесь. Моя жена на вашем месте наверняка заплакала бы. – В другом месте это можно сделать и без свидетелей. – А может, и не заплакала бы, – скорее себе, чем Ладе, сказал Взик, виновато улыбнувшись. – Заплакала бы. Женам положено плакать. Что же мы будем делать, господин Взик? – Где он должен был встретиться с немцем? – В клубе «Олень». – Поезжайте туда. – Вы не хотите составить мне компанию? – У меня идет номер. Я выпускаю газету. – А если Везича там нет? Стоит обратиться в полицию? – Стоит. Но вас спросят, кем вы приходитесь Петару. Лада вдруг вспомнила своих знакомых мужчин и свое маленькое ателье и подумала, что теперь снова будет там одна или с кем-нибудь еще, похожим вот на этого, который рассказывал ей про то, что его жена заплакала бы. И ощутила усталость. «Господи, какая же я была дура. Когда он сказал, что ему могут снять голову, я должна была просить его не лезть в это дело, я должна была умолить его остаться со мной». – Господин Взик, вы должны исполнить просьбу Петара, – тихо сказала Лада. – Я ничего не понимаю в ваших делах, но я знаю Везича. Ему это очень, очень, очень нужно. Пожалуйста, не поступайте так, чтобы он разочаровался в вас… – Как вас зовут? – Лада. – Послушайте, Лада. Я бы ответил Петару так, как отвечу вам. Мы все играем. Все время играем. Но, когда приходит смерть и ты знаешь, что она пришла в результате твоей игры, начинается переоценка ценностей. Я не буду этого печатать. Не сердитесь. У меня есть сын. Я не вправе рисковать его жизнью. Если бы я был один, я бы сделал то, о чем вы просите. «Я сейчас врал себе, – понял Взик, глядя вслед Ладе. – Я бы не сделал этого, даже если бы был один. Я маленький трусливый лжец. И нечего мне корить Ганну». Веезенмайер вызвал Штирлица в генеральное консульство около полуночи. – Как вы себя чувствуете, Штирлиц? – спросил он, участливо разглядывая лицо собеседника. – Не очень устали от здешней нервотрепки? – Устал, признаться. – Я тоже. Нервы начинают сдавать. Сейчас бы домой, а? – Неплохо. – Хотите? – Конечно. – Я с радостью окажу вам такую услугу, только не знаю, как это получше сделать. Может, отправить вас в Берлин как проштрафившегося? Пожурят, побранят, да и простят вскорости. Зато отдохнете. Согласны? Не станете на меня сердиться? – Я не знаю, как сердятся на начальство, штандартенфюрер. Не научился. – На начальство сердятся точно так, как сердятся в детстве на отца: исступленно, но молча, боготворя в глубине души. – Надо попробовать. – Я вам предоставлю такую возможность. Берите ручку и пишите на мое имя рапорт. – Какой? – Вы же хотите домой? Вот и пишите. Или изложите мне причины, по которым вы ослушались моего приказа и назначили Везичу встречу в клубе «Олень». И то и другое означает ваш немедленный отъезд в рейх. В первом случае вас будут бранить за дезертирство, во втором – за нарушение приказа. Даю вам право выбора. – И я тоже. – Что?! – Я тоже даю вам право выбора. – Штирлиц… – Ау, – улыбнулся Штирлиц, – вот уже сорок один год я ношу это имя. – Вы понимаете, что говорите? – Понимаю. А чтобы вы поняли меня, нам придется пригласить в этот кабинет генерального консула, и он подтвердит получение мною шифровки от Гейдриха, а потом я объясню вам, что было в той шифровке. – Что было в той шифровке? – Значит, можно не приглашать Фрейндта? Вы мне верите на слово? – Я всегда верил вам на слово. – В шифровке содержалась санкция на мои действия, связанные, в частности, с Везичем. Он нужен Берлину. – У вас есть связь с Берлином помимо меня? – Я человек служивый, штандартенфюрер, я привык подчиняться моему начальству… – А я кто вам? – Вот я и сказал: привык подчиняться моему начальству. Я не говорил, что не считаю вас начальником. Много лет моим начальником был другой человек, теперь вы, я прикомандирован к вам, вы здесь мой руководитель. – Не я, – поправил его Веезенмайер. – Фохт, а не я. – Фохту теперь трудно. Он скорее ваш сотрудник, а не мой начальник. Я не уважаю тех начальников, которые проваливают операцию, играя на себя. – Какую операцию провалил Фохт? – Операцию с подполковником Косоричем. С тем, что застрелился. Боюсь, он не доложил вам об этом. – А в чем там было дело? – Вы его спросите, в чем там было дело. Или Везича, у которого хранится посмертное письмо Косорича. Там четко сказано. – Везич в тюрьме, – отрезал Веезенмайер. Лицо его дрогнуло, видимо, он сказал об этом, не желая того. Он не считал Штирлица врагом, поэтому контролировал себя до той меры, чтобы правильно вести свою партию в разговоре, получая от этого некий допинг власти, столь необходимый ему для завтрашних бесед с разного рода лицами, которые будут помогать Германии в ближайшие дни, а особенно после вторжения. |