Онлайн книга «Там, за чертой блокады»
|
– Понятное дело, что тебе, Ивановна, баня нужна. Негоже в доме устраивать парилку: сгниет все быстро. Кликни своих ребят, покумекаем, что и как. «Кумекать» пришлось на крыльце. Польди, как величали повариху воспитательницы, не вытерпела. Она стеной встала перед дверью на кухню, заявив директору и председателю: «Вы мне здесь еще колхозное собрание устройте – с окурками да плевками!» Никитич как будто понял. Он сел на порожек, скрутил из газеты большую «козью ножку», всыпал в нее пригоршню табака-самосада, достал трут [12], кусочек кремня, аккуратно сложил их и стальным зубом от косилки высек искру с первого раза. Затем поднес трут к губам и подул. Изумленные ребята увидели струйку дыма. Вся деревня так добывала огонь, потому что спички, наверное, были только в детском доме. Когда клубы едкого дыма окутали мужчину, лицо его просветлело и хитрая улыбка застряла в щетине усов и бороды. – Значит, баню будем строить?! – не то спросил, не то подтвердил председатель. – Ага! Да! Здо́рово! – поддакнули ребята. – Так, а кто из вас, ребята, топором орудовать умеет? – А чего уметь-то! Мы без взрослых уже кучу дров заготовили для кухни и палат, – напористо ответил Валерка. – Дрова рубить – не дом строить. Знаешь, чем отличается лесоруб от плотника? Валерка не знал. – Ну-ка давай посмотрим, как ты плотничаешь. Принеси сюда полено! – скомандовал председатель. Кто-то кинулся к сараю и притащил березовый кругляк. Никитич вытащил из кармана огрызок карандаша и провел по кругляку продольную линию, точно, как по линейке. Потом из-за спины извлек топор, с которым никогда не расставался, как боец с винтовкой, провел большим шершавым пальцем по лезвию и, удовлетворенно чмокнув, протянул Валерке. – Оттеши! – показал он на линию. Валерка взял топор и, как показалось Витьке, несколько самоуверенно начал орудовать. Когда упала последняя щепка, он воткнул топор в пень и вызывающе посмотрел на председателя. Линия превратилась в пунктир, а к концу вообще исчезла. – Ты видел, как идет сильно выпивший человек по снегу? Вот за ним такой след остается. – Никитич с хитроватой улыбкой посмотрел на Валерку. – Кто еще хочет показать свое плотницкое мастерство? Председатель глянул на Витьку. Тот потупил взор. – А теперь глядите, как надо! Он больной левой рукой прижал полено к колену и правой стал творить «чудо»: топор шел точно по линии, снимая одинаковой толщины щепу. Поверхность получилась гладкой, словно по ней прошелся рубанок. – Сегодня поду́читесь – завтра проверю! Баню решили строить на берегу реки. Никитич отобрал на другом берегу сосны и пихты, приказал их спилить и стволы сплавить к месту стройки. Сам Никитич мог работать одной рукой и недолго, а потому только показывал, как надо делать, сдерживая энтузиазм ребят. Первый венец сруба председатель подгонял сам, а ребята смотрели и поворачивали бревна. Потом он только подсказывал, покрикивал, иногда давал легкий «воспитательный» подзатыльник. Подогнанные бревна метил и заставлял откладывать их по четырем сторонам. Приходили смотреть воспитательницы, старшие девочки, директор. Но смотреть было не на что. Ребята теряли интерес к своей стройке. Дни шли, а выше первого венца ничего не поднималось, хотя председатель и называл бревна то «верхний венец», то «стропила», то «крыша». – Ничего себе «крыша»! Упадешь с нее – не разобьешься, – съязвил Виктор и спрыгнул с бревен, которые Никитич только что назвал крышей. Валерка предложил завтра не выходить на работу, а пойти в тайгу за кедровыми шишками. Не прошло и недели как председатель наконец велел положить топоры и взяться за бревна. Он ходил вокруг сруба и командовал, куда и какое бревно класть, показывал девочкам, как прокладывать бревна мохом. Дом стал расти на глазах. Азарт охватил ребят. Последние бревна уже затаскивали на веревках, когда появилась Изабелла Юрьевна и в панике закричала: – Ребята, сейчас же спускайтесь! Вы разобьетесь! Ее не смутил дружный хохот мальчишек, пока к ней не подскочил Никитич. Он не помнил, как ее зовут, но знал, что она врач. – Ты вот что, не стрекочи здесь, сорока белая! Обойдемся без твоих градусников и пилюль! Но обойтись без врачебной помощи не удалось. Геша, спускаясь сверху по наклонной доске, не удержал равновесие и упал, ободрав ногу. Обильно выступившая кровь напугала ребят, особенно девочек. Все с надеждой глянули на Изабеллу Юрьевну. Но ее опередил Никитич. – Погодь, дохтур! – остановил он врача. Потом, оглядевшись, выбрал самую свежую коровью лепешку и, зачерпнув из нее навоза, на глазах обомлевших свидетелей густо смазал им кровоточащую рану. – Посиди малость, пусть подсохнет, – успокоил он Гешу. – Верное средство. В нем все целебные травы. Ни один дохтур такого лекарства не состряпает. Исстари им врачуется народ. Но Изабелла Юрьевна в миг превратилась из «белой сороки» в пятнистую тигрицу. Она металась вокруг Никитича, осыпая его обвинениями в дикости, невежестве, угрожая привлечь к уголовной ответственности. Но едва она попыталась забрать мальчика с собой, Никитич грозно прикрикнул: – Кыш отсюда, курица бесхвостая! Врач поняла, что дальше препираться с председателем опасно, и, выкрикивая угрозы, помчалась назад. Все ждали, что вернется она с директором, но никто больше не пришел. Рана действительно вскоре зажила без всяких осложнений. Неожиданно и кстати объявился печник – хозяин дома, отданного председателем для ребят старшей группы. Рано утром Никитич привез его к бане, помог сойти с телеги, подняться по ступеням в дом. Стогов и Спичкин с удивлением и настороженно смотрели на смирного старца, знакомство с которым три дня назад едва не закончилось для друзей трагически. …Рыба не клевала. Уже и солнце поднялось высоко. Ребята сменили десяток мест, но предсказание Никитича о богатом улове не сбывалось, словно река не хотела делиться своими щуками, окунями, налимами с неопытными рыбаками, сберегая свои богатства для местных. Они прошли по течению больше двух километров – и ни единой поклевки. Валерка заныл: – Витька, брось, пойдем, есть хочется, а идти-то домой о-го-го сколько! – Я не один трепался, что принесем свежей рыбы на всех. – Витька скривил физиономию, изображая, как Валерка клялся директору: «Нелли Ивановна, честное слово, наловим много! Только отпустите!» – Ну и что! Нет клева. Бывает! Нас поймут! Нам что, ходить до вечера? Ты есть не хочешь? – Хочу! Но я дал слово! – твердо сказал Стогов. Виктор упорно закидывал удочку, чуть ли не каждый раз меняя на крючке наживку, забрасывая то хлеб, то червя, то зерно. Обходя с заброшенной леской очередной куст, они обнаружили небольшую лодку, дно которой было устлано слоем травы. Виктор сдвинул удилищем траву и увидел богатый улов щук, окуней и плотвы. Оба замерли от неожиданности. |