Онлайн книга «Кровавый путь»
|
– Ладно, давай так и сделаем. – Оттуда даже и позвонить можно. Андрей Подберезский сидел, прислонившись спиной к печке, и смотрел на двух мужчин, сидящих на полу. Комбат вошел. – Ну, что, Андрюха? Повезем их сдадим, возиться мне с ними не хочется. – Может, отпустите? – уже миролюбиво, каким-то просительным тоном обратился к Комбату Грош. – Нет уж, голубчики, завезем мы вас куда надо, а там пусть решают куда вас девать. Захотят – отпустят, захотят – расстреляют. – Ну, слушай, мужик, Иваныч, мы же вам ничего не сделали. – Ничего не сделали… Еще не хватало, чтобы ты мне что-нибудь сделал. Выводи их, Андрюха, и давай к реке, Гриша уже с мотором возится. Связанных заключенных свели к реке по узкой извилистой тропинке. Зеков усадили на нос лодки, еще раз перед отправкой проверив надежно ли они связаны, заурчал мотор. В общем, Комбат не боялся, что эти заключенные попытаются бежать. А если и попытаются, бог им судья. Вода холодная, еще даже плавают льдинки, так что пусть ныряют, пусть плывут, если выплывут. Комбат понимал, со связанными руками далеко не уплывешь, может, метров пятьдесят, да и то, если хорошо плаваешь. А еще телогрейки, сапоги… Все это мгновенно намокнет, и пойдешь камнем ко дну. А река несла свои темные воды, холодные и страшные. Над сопками уже висело солнце, его затуманенный желтоватый диск был похож на мутный волчий глаз. – Давай, давай! – крикнул Бурлаков Подберезскому. Тот, стоя на мостках, отвязал лодку, толкнул ее, хрустнул суставами и вскочил в нее. Автомат он держал в руках. – Как тебе, Гриша, приключение? – спросил Комбат, перекрикивая гул мотора. – Нормальное приключение, Иваныч, мне не привыкать. Здесь, в тайге, иногда такое случается! То на медведя-шатуна нарвешься, то на беглого каторжника. – Так сколько нам туда плыть? – Часа три, может, три с половиной, если, конечно, мотор не подведет. – Твоя же лодка, ты ее должен знать, как автомат. С завязанными глазами должен уметь собрать и разобрать. – Да брось ты, Иваныч, я же не дизелист. Да и лодка моя только неделю, это егеря катер. – А ты его откуда знаешь? – спросил Комбат. – Как откуда? Это друг моего бати. – Твой отец из этих мест? – Да, отсюда. И я здесь родился. Это потом в Свердловск переехали, а лет до десяти жил на берегах Байкала. Отец был охотником, промышлял в этих краях. – Понятно. Батя у тебя, наверное, был мужик здоровый? – Я же тебе рассказывал, мужик был что надо. Только вот не повезло ему. – Ладно, не стоит об этом. Лодка двигалась против течения, дул холодный ветер. Но Комбат даже не ежился. Его теплый бушлат был расстегнут. – Красиво, конечно, здесь. А летом, наверное, вообще замечательно. – Хотите – приезжайте, – сказал Бурлаков. – Нет уж, нет уж, – ответил Подберезский, – лучше ты к нам в Москву. – А что у вас в Москве делать? Водку пить? – Не только водку, можешь в музей сходить, в Большой театр с Иванычем вместе. – Не люблю я музеи и театры, мне лучше тайги места нет – свободу люблю. Тяжело груженная лодка не без труда преодолевала сильное течение и буруны. Иногда брызги с белой пеной взлетали высоко, попадали Комбату на руки. А он улыбался. В общем, все, что случилось ночью, его ничуть не расстроило, а даже немного раззадорило. Ему опять захотелось приключений – такая уж у него была натура. Но в ближайшие несколько часов приключений не предвиделось. – Мужики, дайте покурить. Сдадите конвойникам – те не предложат. – Да уж, наверное, не дадут, – сказал Комбат, прикурил сигарету и сунул в рот Грошу. Тот жадно затянулся, держа сигарету связанными перед грудью руками. – Ты только не вздумай веревки пережигать, – заметил Подберезский, потому что будь уверен, я не промахнусь, если что. Стрелять умею. – Ты-то чего с ними побежал? – обратился Комбат к Петрухе. И тот ответил банальной фразой: – Сказали, я и побежал. А если бы не побежал, конвойники меня бы сразу застрелили, прямо в вагоне. И все свалили бы на меня. – Что там у них произошло? – У кого? – спросил Петруха. – Да черт его знает! Солдата мучили, мучили, трое суток стоял на дежурстве, не спал, не ел. Наверное, они его достали дальше некуда, вот он и решил с ними расправиться, – встрял Сема. – Молодой еще был? – Да, совсем пацан, – сказал Петруха, хотя солдат, расстрелявший своих товарищей, скорее всего, был его ровесником. – Да уж, в этих конвойных войсках всегда была дедовщина, – заметил Рублев. – Покурить хочешь? – Хочу, – сказал Петруха. – Ладно, на и тебе сигарету, и тебе на. Беглые заключенные курили, понимая, что возможно, это их последняя сигарета, и как только они попадут в руки солдат, те до трех считать не станут. «Десять суток были на ногах, гоняясь за ними по тайге, злые, как волки. А может, еще и пронесет?» – думал Грош и в душе все еще надеялся, что ему пофартит и он сможет бежать. – Слушай, Сема, – привалясь к приятелю, зашептал Грош, – может, попробуем дернуть? – Куда? Ты что? – Хрен его знает, еще не придумал. Если они сдадут нас, ты понимаешь, что будет? – Тебе будет, – сказал Сема, отодвигаясь от приятеля. – И мне, и тебе будет, ты уж не переживай. – Я солдата того не душил, это ты его, – сказал Сема. – Ax, какая же ты сука! Как бежать, так вместе, а как отвечать, так я? – О чем базарите? Уже не бежать ли надумали? – спросил Подберезский, держа на коленях автомат с пристегнутым рожком. – Куда тут бежать? Разве что, сумасшедший побежит, – сказал Грош. – А вот моряки по воде ходят, – заулыбался Подберезский, – может, вы тоже попробуете? – Нет уж, пробовать мы не станем. Я, конечно, шальной, но не до такой же степени, чтобы утонуть в хрен знает какой реке, даже не знаю еще как она называется. – Ула. – Ула, так Ула. – А что, река красивая. – Да ну ее к едреной фене! За лодкой тянулась белая полоса пены, лодка тяжело шла, преодолевая сопротивление ветра и течение. Комбат время от времени поглядывал на часы. – Когда доберемся, Гриша? – Если ничего не случится, часам к двенадцати будем. |