Книга Пока медведица на небе, страница 26 – Юлия Ефимова

– Пристегиваться надо, автобус «Краснодар – Зареченская» не несет ответственность за пассажиров.

Парковка совершенно случайно совпала с маленькой закусочной под деревенским названием «Изба». Внутри на удивление было все чисто и уютно. Меню поражало скромностью не только выбора, но и цен. Клава заказала кубанский борщ и люля с картофельным пюре и села есть, наблюдая в окно за своими пассажирами. Первой выскочила Сенька и в компании Санька и Ярика, держащегося теперь за глаз и потирающего шишку от каблука, направились в закусочную.

– Ты это хорошо придумала, Жаба-Клава, – загоготал на весь зал Санек. – Подкрепиться сейчас самое то.

Пока Ярик и Саня заказывали, Сенька схватила ложку и подлетела к Клаве.

– Присоединяйся, – немного успокоившись, сказала она и протянула тарелку с люля. – Как ты там, не тесно?

– Не, Клавочка, все супер, – уже уплетая за обе щеки, резюмировала Сенька. – Я так рада что ты меня взяла, все так интересно, мы еще не доехали, а столько всего, Ярика, правда, немного жалко, – как всегда по-взрослому рассуждала соседка, – он как клоун в цирке, помнишь, мы с тобой ходили? Его все бьют, он неуклюже падает, а всем смешно.

– Да, ты тогда даже разрыдалась, – вспомнила тот поход в цирк Клава и улыбнулась.

– Но ты мне объяснила, что ему не больно, что все подстроено и это просто такая игра, но ведь с Яриком сейчас не игра, это ведь жизнь, и ему действительно больно.

– Жизнь – это тоже игра, – философски ответила Клава, – только по-настоящему.

В этот момент в придорожное кафе зашло начальство и подсело к девчонкам за стол.

– Ну и что это было? – недовольно спросил Карл.

– Привал, – буркнула Клава.

Карлу стало обидно, что она так разговаривает с ним, и он начал вредничать:

– Скажите мне, пожалуйста, сколько можно есть?

– Зря ты так, – возмутилась по-свойски Сенька, она считала, что имеет право ему тыкать после всего того, что они пережили. – Время обеда, Клавочка абсолютно права.

– А кто на вечной диете, может идти в машину и дальше обниматься с молодыми спортивными девушками, ведь они питаются цветочной пыльцой. Или вы не обнимаетесь, а так, проверяете свои версии, обнимая подозреваемых? Кто следующий на очереди, Боря? – Клава никак не могла остановиться, ее несло со скоростью ветра, и она не понимала, что с ней.

Карла зацепили слова про подозреваемых, он совсем забыл, купаясь в обаянии молодой Динки, зачем все это. Конечно, по сути Клава была права, но как настоящий мужчина он не мог вот так запросто признать это и, долго не ища слабых мест у Клавы, пошел по накатанной уже дороге:

– Вот мне просто интересно, сколько нужно съесть, чтоб довести себя до такого? Где было ваше чувство прекрасного в этот момент, чувство меры наконец?

– Оба этих ненужных чувства у меня атрофированы, – вредничала Клава, аппетитно откусывая пирожок с капустой. – Они у меня переформировались в чувства «вкусно» и «удобно».

– Ну как, вкусно? – брезгливо спросил Карл.

– Так себе, – честно ответила Клава.

– Зачем тогда едите? – удивился ее откровенности начальник.

– Кормлю разбушевавшегося тигра внутри себя, иначе он может вырваться и разорвать вас, – ответила она и взглянула на него так, что Карл тут же встал и вышел из закусочной, решив поверить ей на слово.

После обеда все повеселели и уже обсуждали план действий.

– Первое – это надо сходить в сельсовет и выяснить обо всех Марфах, когда-то живших в этом поселке, – командовал Карл, почему-то заняв переднее сиденье, но, к слову сказать, Борис сопротивляться не стал, а с удовольствием пересел на его место. Правда, в отличие от Карла, его внимание было полностью поглощено Мариной и Филиппом, он даже сел между ними и выглядел абсолютно счастливым, казалось, именно этого ему и не хватало для счастья.

– Ярик, скажи, ты что-нибудь еще понял из сумбурных записей Федора Осиповича?

– Пока только то, что арестованный Козарь, водитель машины, хотел купить себе жизнь. На первом допросе он рассказал, что его принудили к работе на «душегубке», и, как только у него появилась возможность, он сбежал из Краснодара, спрятав машину. Обещал показать, где она находится, в обмен на жизнь, но в те времена эта машина была не нужна никому, и его приговорили к расстрелу. Когда он понял, что не прокатило и его действительно расстреляют, умоляя, просился на второй допрос, но вот о втором допросе отец пишет туманно, одними существительными. Безбожник, дом, скелет, большими буквами «немец» и три восклицательных знака, вокруг он нарисовал много крестов, и я не пойму, они нарисованы хаотично или здесь есть логика, может, он просто скучал, но на отца это не похоже, я покумекаю, повспоминаю, что он говорил мне раньше, может, что и придет на ум.

– Понятно, так как пока особых параметров для поиска нет в записях Федора Осиповича, будем отталкиваться от того, что имеем. Нам придется разделиться: кто-то пойдет в сельсовет, кто-то в сельскую церковь, а кто-то на кладбище, – словно на планерке в своем офисе раздавал указания Карл.

– На кладбище-то зачем? – испугалась Динка, выпучив глаза. – Я не пойду.

– И я, – вступил в разговор Ярик. С огромной шишкой на лбу и растущим синяком под глазом он выглядел пиратом, но не страшным, а эдаким пиратом-неудачником.

– Мы с Филиппом пойдем в архив, – сказала Марина и вопросительно посмотрела на француза. – Я представительная, Филипп – иностранец, я думаю, глава к нам проникнется и даст посмотреть записи.

– Я с вами, – тут же подхватил Боря. – Я столько этих чинуш уболтал за свою жизнь, вы даже представить себе не можете, к тому же я, если что, и на лапу дать могу.

– А я вообще никуда не пойду, – как всегда загоготал Саня, – буду продолжать праздник.

– Печень-то выдержит твои гулянья? – едко вставила Марина.

– Она у меня командирская, если она твою стряпню выдержала, то ей уже ничего не страшно, – ответил тот, явно довольный своим ответом.

– Скотина, – вновь сорвалась Марина и кинула в него телефон.

Надо отдать должное – реакция Санька всех впечатлила, он поймал гаджет и вернул бывшей со словами:

– Да, но обаятельная скотина, и уже не твоя, так что не порть фактуру, мне еще жену искать, не везет мне в последнее время с женщинами, – показательно вздохнул на последних словах Саня и получил от Клавы виртуальный Оскар за лучшую роль оскорблённой невинности.

Чтоб успокоить начинающийся скандал, Карл вновь взял слово:

– Я всё понял, распределимся так: Марина с Борей и Филиппом идут в сельсовет, Ярик и Динка – в церковь, все записи о крещеных и отпетых Марфах надо посмотреть, правда, еще не факт, что они остались после войны. А мы с Клавдией Петровной пойдем на кладбище.

От этих слов глаза Клавы округлились, а изо рта почти вырвалось ругательство, но Карл опередил и примирительно сказал: