Онлайн книга «Романтический поединок»
Тушеная отбивная из ягненка с кресс-салатом и цукатами была украшена веточкой розмарина, жемчужным луком и точками из апельсиново-мятного соуса. Габриель решил, что блюдо выглядит аппетитно, но Лули взглянула на свою тарелку с горечью. Он не отважился сказать ей, что свежая ягнятина была доставлена этим утром из Новой Зеландии, а шесть наименований марочных вин, которые они пробовали, стоили по несколько тысяч евро за бутылку. Пару минут назад Лули была веселой и довольной. Ее настроение стало ухудшаться после того, как она спросила, является ли для него проектом. – Лули. – Он положил руку на стол ладонью вверх, желая, чтобы Лули посмотрела на него. – Я говорил, что не плачу за секс. Я не покупаю женщин. Ты мне ничего не должна. – Мне по-прежнему кажется, что я сплю и проснусь в своей прежней комнате. – Она ущипнула себя за руку. – Мне не надо было в это ввязываться. – Она в отчаянии покачала головой. – Я хотела контролировать ситуацию. Я думала, что справлюсь, даже если мне будет трудно. Когда я приехала в Сингапур, мне было очень тяжело, но все получилось. Я сильный человек. – Она говорила так, словно хотела убедить себя. – Но на этот раз я не справлюсь. Она с отчаянием посмотрела ему в глаза, и у него екнуло сердце. – Ты думаешь, что сможешь сделать из меня другую женщину, но я не изменюсь. – Она взглянула на окна, потом в противоположном направлении, затем на потолок, словно пыталась сбежать, и поняла, что загнана в угол. Ее грудь тяжело вздымалась. – Лули. – Он пошевелил пальцами. – Дай мне руку. У тебя просто культурный шок. – Культурный шок! – Она моргнула, и слеза покатилась по ее скуле. Она держала руки на коленях. – Это от непривычки, – сухо уточнил он. Ему следовало предвидеть такой поворот. Даже его топ-менеджеры нервничали, мельком увидев, как он живет. – Хочешь уйти? – А разве имеет значение, чего я хочу? Почему я думала, что должна так упорно бороться и достигать такого высокого уровня? Ничего не изменится, если я надену новую одежду и выйду на улицу. Я по-прежнему никто. – Пошли. Нам надо уединиться. – Он помог ей сесть в машину, а через несколько мгновений сказал своему водителю: – Отмени вертолет. Мы едем на квартиру. – Куда ты собирался отвезти меня на вертолете? – спросила она двадцать минут спустя, когда Габриель вышел к ней на балкон своего современного пентхауса. Красочные отражения в Сене были нечеткими. Эйфелева башня выглядела такой большой, словно Лули могла протянуть руку и прикоснуться к ней. – Я собирался отвезти тебя в свой замок. Ты хочешь чего-нибудь? Я могу заказать лапшу и жареную свинину. Такая пища для тебя привычна. – У тебя во Франции дом и квартира? – Я восстанавливал замок с тех пор, как купил его два года назад. Я никогда не жил там. Его построили в начале семнадцатого века для любовницы короля. Мне надо было куда-то вложить деньги. – Он оперся локтями о перила и стал разглядывать город внизу. – Зачем ты хотел отвезти меня туда? – Ей стало любопытно, хотел ли он соблазнить ее. – Там красиво. Я думал, тебе понравится. По крайней мере, я так думал несколько часов назад, когда вызвал вертолет, а ты веселилась, тратя мои деньги. – Почему ты позволил мне тратить их? Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, – произнесла она с трепетом в голосе. – Я для тебя скорее проклятие, чем благословение. Кто я: красивое украшение? Я должна спать с тобой, потому что ты спас меня? Потому что мы женаты? – Так или иначе, тебя надо было спасти. Мы оба это знаем, Лули. – Его голос был твердым и сильным, но печальным. – Я просто ускорил события. – Зачем? – Потому что ты загадка, – ответил он. – Мне нравятся головоломки. – Я хочу быть женщиной. Самостоятельной женщиной. Однако Лули понимала, что выход из дома Мэй и начало новой, независимой жизни – два совершенно разных поступка. Ей следовало преодолеть огромную пропасть, но для этого у нее не было навыков и ресурсов. Он вздохнул: – Если я отнесусь к тебе как к женщине, то захочу переспать с тобой. Она потерла руками свои предплечья, хотя ей не было холодно. На самом деле ей стало жарко оттого, что Габриель желал обнять ее, поцеловать и подарить ей сказочные ощущения. – Что в этом плохого? – спросила она. – Ты сказала, что хранишь свою девственность, – напомнил он. – Для кого? – Я не знаю. А ты? Ты должен ждать брачную ночь? Наступило долгое и напряженное молчание. – Я ее не жду, – ответил он. Она вздохнула: – Я думала, это может что-то значить для кого-то. И чего-то стоить. Если бы я попала в отчаянное положение… – Твоя девственность не товар, Лули, – отрезал он. – Твое тело не продается. Сохрани себя для особенных отношений. Для особенного мужчины. Она сглотнула: – Ты не хочешь меня, потому что я девственница? – Ты смотрелась в зеркало? Конечно, я хочу тебя. Я просто говорю, не занимайся сексом с первым мужчиной, за которого ты выйдешь замуж. Она задохнулась от смеха. – Ты говорила, будто планируешь стать трофейной женой, и я поверил, что ты опытная. Учитывая, что ты неопытна… Мы не должны этого делать. Ты захочешь того, чего в конечном счете желает любая женщина, а я не смогу тебе этого дать. – Дети? Я не хочу их. Помолчав, он хохотнул: – Я говорил о любви, но ты продолжаешь меня удивлять. – Он выпрямился и прислонился бедром к низкой стене. – Почему ты не хочешь детей? – Я даже о себе не могу заботиться! – Она беспомощно махнула рукой. – Ты не видишь очевидного. – Он слегка потянул пальцами прядь ее волос. – На мою бабушку работало двести человек домашнего персонала, не говоря уже о десяти тысячах работников ее компаний. И кто все это контролировал? Она? Нет. – Это было связано с ее деньгами. А у меня даже нет пижамы. Я буду спать в одежде, которую ты дал мне в самолете. Ей стало любопытно, почему Габриель не может любить ее. – Дурочка, – сказал он. – Шесть контейнеров с твоей одеждой стоят в комнате для гостей. Разве ты не видела, как их доставил консьерж? – Шесть? Габриель, я не могу это принять! – Перестань паниковать! Я хочу показать тебе кое-что. Тебе понравится. – Он взял ее за руку и втащил в комнату. Каблуки ее туфель стучали по паркетному полу зала. Пентхаус был больше нижнего этажа огромного особняка Мэй, хотя располагался на вершине небоскреба. – Твоя комната, – сказал он, открывая дверь в затемненную комнату, где у изножья широкой кровати стояло полдюжины чемоданов. – Но пойдем в мою. |