Онлайн книга «Хотите быть герцогиней?»
|
Во второй раз за время своего замужества Эмма испытала восторг пробуждения в объятиях супруга. И удовольствие от осознания, что ее волосы превратились в воронье гнездо. И блаженство от отступающей головной боли. Но главное, конечно, – объятия. Было чудесно. Эмма перекатилась на другой бок, чтобы взглянуть в его лицо. Его взгляд был полон нежности, а прикосновение – того нежнее. Его пальцы коснулись ее щеки, погладили плечо. Похоже, он и не заметил, как спутались ее волосы. Потом, крепко обняв Эмму, он подарил ей поцелуй, в котором было столько же нежности, сколько во вчерашнем поцелуе под дождем было свирепой и требовательной страсти. Когда их губы разомкнулись, Эш выдохнул: – Эмма… Она дотронулась до его щеки. – Доброе утро, мой солнечный свет. Он резко вскочил, сев на постели. – Если посмотреть на нас со стороны… Как же это вышло? Кажется, мы договорились, что между нами не будет нежных чувств. – Да, договаривались. – Мы установили правила. – И меры предосторожности. Он улыбнулся левым уголком рта. – Очевидно, этих мер оказалось недостаточно. Эмма тоже села. – Я хочу извиниться за то, что наговорила вчера. Мне следовало больше вам доверять. А еще мне следовало пожалеть мисс Уортинг. Если бы вас не заботили ее чувства настолько, чтобы позволить ей уйти, вы бы не выбрали меня. – Должен признаться, что позволил ей уйти не просто из великодушия. Возможно, великодушие тут вообще не было главным. У меня есть гордость. Она все еще хотела за меня выйти, но лишь на определенных условиях в нашем договоре, на которые я должен был дать согласие. Так вот, ее условия я принимать не захотел. – Она требовала увеличить ей содержание? – О нет, ничего подобного. – Тогда не представляю, что она могла потребовать. Я ведь была с ней знакома. Главным образом ее интересовали деньги и внешность… – Внешность? Да. Именно. Эмма поморщилась, сожалея о том, что произнесла это слово. Неужели она никогда не научится? – Если подумать, это, собственно, и не условия, – продолжал Эшбери. – Она потребовала, чтобы после нашей женитьбы я соблюдал некоторые правила. – Правила? Эш не ответил, однако его взгляд говорил о многом. В нем была боль, и гнев, и душевная рана, которая болела сильнее любого из его шрамов. Правила! Ах нет! Эмма протянула руку, чтобы взять сорочку. – Вы же не хотите сказать, что… – Муж и жена только по ночам. Никаких огней. Никаких поцелуев. Как только она родит мне наследника, мы больше не спим вместе. Наконец все разъяснилось. А она-то никак не могла понять, с чего вдруг ему вздумалось устанавливать подобные правила. У герцога была власть над ней. После заключения брака Эмма оказалась всецело в его распоряжении. Тогда зачем ему щадить ее чувства? Как будто чувства вообще нуждались в том, чтобы их щадили! Она не слабонервная дурочка. Так вот, он и не думал щадить ее чувства. Он защищал себя. Некоторое время Эмма не знала, что сказать, а когда же она наконец нашла нужные слова, их оказалось всего три: – Я ее ненавижу. Эш рассмеялся. – Вы дочь викария. Откуда вам знать, что значит ненавидеть кого-то по-настоящему? – Нет, я это знаю. – Эмма сжала кулаки. – Я могла бы придушить эту женщину, – прорычала она. – Ну, это уж слишком. – Хорошо. Но я могла бы обколоть ее булавками. Целой кучей булавок. – Ну, в это я готов поверить. – Я серьезно. Взяла бы очень много булавок! В конце концов она сделалась бы похожей на ежа. Эмма пылала от гнева. И она не преувеличивала. В прошлом она, возможно, просто завидовала или негодовала на Аннабел Уортинг, однако сейчас презирала ее всей душой. Как она посмела убедить этого храброго, преданного и достойного мужчину в том, будто он чудовище? Урод, который должен довольствоваться мимолетными ласками, да и то в темноте? – А знаете, эта комната довольно милая, – заметил он, очевидно желая сменить тему разговора. – Милая? – Тут есть кое-что. Не хватает только нескольких драпировок, приличной мебели, слоя краски, матраса, внутри которого свежая, а не десятилетней давности, солома, пары десятков скребков и щеток да блохоловок. Куда подевалось ваше воображение? Она ответила ему суровым взглядом. Он запечатлел поцелуй на ее лбу. – Извинения приняты. – Вы совсем не хотите есть? – Не особенно. – Я умираю от голода. – Эш натянул брюки, накинул рубашку, сунул ноги в сапоги. – Позвоню и распоряжусь насчет завтрака, а также насчет кареты. Однако стоило ему распахнуть дверь, как поднялся оглушительный шум, крики и вопли из комнат первого этажа, топот ног, несущихся вверх по ступенькам. Какой-то парень, проложив себе путь локтями, ворвался в комнату и захлопнул за собой дверь. – Вам не надо идти вниз. Уж вы мне поверьте. На незнакомце была маска из черной сетки и некое подобие черного камзола, натянутого поверх черных же штанов и рубахи. В руке он держал рогатку. Озадаченная, Эмма покачала головой, зато ее супруг, похоже, узнал его. – Что ты тут делаешь? – Герцог указал на странный наряд парнишки. – Это что за маскарад? – Нравится? Мой старый фехтовальный костюм. Немного ваксы – и вот, готово. – Парень сдвинул маску назад, открывая лицо, и поклонился Эмме. – К вашим услугам, ваша светлость. Теперь, когда маска не скрывала его лица, Эмма увидела, что это всего лишь мальчишка – лет пятнадцати, не больше. Высокий для своего возраста, с оттопыренными ушами и щербинкой между передними зубами. И этот мальчик, кем бы он там ни был, кажется, отлично знал ее мужа. Эмма повернулась к Эшу. – Могу я просить вас об одолжении нас познакомить? – С ним? Так это Тревор. Мальчик ткнул Эша локтем в бок. – Ну! Эш закатил глаза. – Конечно. Это гроза Мейфэра. Гроза Мейфэра? Эмме не терпелось узнать эту историю. – Я товарищ чудовища из Мейфэра, – сообщил паренек. – Помощник, если хотите. Его ученик. – Замечательно. Как это вышло? Эшбери бросил на нее невозмутимый взгляд. – Понятия не имею. – Вам чертовски повезло, что это случилось! – Мальчик прошел по комнате и плюхнулся на кровать, которая жалобно заскрипела. – Тут собрался весь Лондон. Все ждут, не покажется ли чудовище из Мейфэра. |