Онлайн книга «За свои слова ответишь»
Дрожащими руками Хер Голова принял ампулу. – А шприц у тебя есть? – Есть, есть, а то как же. В прошлый раз иголка сломалась. – Как сломалась? – буркнул Грязнов. – Ну не сломалась, согнулась. Вены у него уже поуходили, я, наверное, в кость ткнул. – Смотри мне, Хер Голова, а то твою башку откручу. – Не надо, не надо, что вы! – Смотри, чтобы все было тихо. Он уже на тебя не бросается? – Да нет, он мне руки лизать готов, совсем стал ручным, как та собака. – Это хорошо, это очень хорошо. А такой был сильный, такой резкий, но я его обломал, – чувство собственного достоинства, чувство превосходства буквально распирало Валерия Грязнова. Он раздувался, как жаба на кочке. Он шел по коридору с высоко поднятой головой, словно на параде перед строем, словно вот-вот ему должны вручить орден за подвиги на поле брани. А Хер Голова на этот раз, слыша, что Грязнов ушел, решил и себя не обделить, не со дна собрать капельки, а уколоть себе почти на четверть шприца. "Но вначале надо сделать укол этому счастливчику. Это ж целое состояние Грязнов на него перевел. Можно было бы продать, столько денег ухлопали!" Хер Голова, как ни пытался, так и не смог сосчитать, сколько денег можно было выручить за все те ампулы с очень дорогим наркотиком, который он извел на мужика по фамилии Рублев и по кличке Комбат, ведь именно так иногда называл его Валерий Грязнов. Да и сам опустившийся, исколотый наркоман время от времени произносил, как какой-то загадочный пароль, слово «Комбат». – Ну, Комбат, – произнес Хер Голова, я тебе дозу двину. Комбат задрожал, на потрескавшихся губах появилась растерянная загадочная улыбка. – Да, да, родной, давай же, давай… Давно жду. – Много не вколю, – прошептал Хер Голова, – не ты один дозу хочешь. – Очень хочу! – даже не сказал, а промычал Комбат. – Очень хочу! Хер Голова распаковал шприц, обломил головку ампулы и, сладострастно сунув иглу в маленькое отверстие, начал втягивать наркотик в шприц. Он делал это так медленно, так осторожно, словно каждая капелька, каждый грамм были для него дороже жизни. – Давай-ка сюда лапу. Жгут туго перетянул предплечье. Колоть уже фактически было некуда, сгибы рук стали темные – сплошные синяки. – Ну где тут твои вены? – ощупывая руку, бормотал Хер Голова. – Ну сжимай, сжимай! Комбат принялся сжимать пальцы. Вены тем не менее не появлялись. – Скорее сжимай, сильнее, а то все высохнет! Но все попытки оказались безуспешными, тогда санитар принялся тыкать иглой, пороть куда ни попадя. Наконец ему показалось, что он нашел вену. И действительно, руки санитара не ошиблись, он не промахнулся, и игла оказалась в вене, об этом засвидетельствовала кровь, поступившая в шприц. – Ну вот, слава Богу, – очень медленно, но в то же время проворно санитар сделал инъекцию. Комбат сел, прижавшись спиной к шершавому бетону, и задрожал Лицо было довольным, глаза – прикрытыми. – Открой глаза, а то еще сдохнешь тут, буду я за тебя потом отвечать. Грязнов этого мне не простит. – Хороший человек Грязнов, очень хороший, – прошептал Комбат. – Да сволочь этот Грязнов, ублюдок, – прошептал Хер Голова. – Сам ты такой. – Если скажешь на меня что-нибудь плохое, больше укольчики делать не стану, ясно? – Так точно! Ты хороший, хороший, добрый, – как ребенку или собаке, говорил Комбат. – Ну побалдей немного, а я пошел. Со жгутом в руке Хер Голова покинул камеру, надежно закрыл дверь, спрятал ручку в карман. О том, что заключенный убежать отсюда не сможет, да и не захочет, Хер Голова был уверен. Да и кто же это станет убегать, если ему по три раза в день дают наркотики? Кто же это от такого счастья откажется? Хер Голова зашел в свою комнатку, где в металлических шкафчиках висела всякая одежда, устроился там за закрытой дверью и сделал себе инъекцию. На стене был телефон, старый, черный, по этому телефону куда-либо позвонить было невозможно, телефон был внутренний, на диске даже не имелось номеров. Марат Иванович в это время расхаживал по своему кабинету, иногда останавливаясь у окна и глядя в парк – туда, где прогуливались психи, которых вывели на улицу санитары. Психи ходили под деревьями в серых больничных халатах, вялые и умиротворенные. Они смотрели на деревья, на небо в прозрачных белых облаках, боясь приближаться к санитарам, у каждого из которых на поясе поблескивала дубинка-электрошокер. Марат Иванович подошел к умывальнику и принялся тщательно, как это делают хирурги, мыть руки. Лишь после того как руки были вымыты, он вызвал по телефону к себе в кабинет Катю. Та появилась минуты через две. – Что-то ты давно не заходишь. Катя? – сказал Марат Иванович. – Надоело все, – произнесла девушка. – Что значит надоело, дорогая? Ты неплохо зарабатываешь, все идет как положено вроде. – Да уж, как положено– сказала Катя, ожидая, когда хозяин кабинета разрешит ей сесть или хотя бы предложит. Хазаров это понял. – Ты присаживайся, присаживайся. Может, кофе выпьешь? – Не хочу я кофе. – Тогда чаю? – И чаю не хочу. – А чего же ты хочешь? – Марат Иванович, отпустите меня. – Ну вот видишь, я так и знал, что ты именно с этого начнешь. И куда же ты уйдешь? В стране кризис, врачи везде бастуют. Вот вчера по телевизору показывали, и во Владимире, и на Дальнем Востоке и в Новосибирске врачи вышли на забастовку. На Дальнем Востоке даже «Скорая помощь» не работает, а ты хочешь уйти. Место у тебя, я понимаю, не очень, но большинство врачей радовались бы и такому месту. Зарплата у тебя регулярная, да еще в конвертируемой валюте. Надеюсь, на это у тебя жалоб нет? – Нет, Марат Иванович, на зарплату я не жалуюсь, зарплата хорошая. Во многих институтах и директора такую не получают. – Вот видишь, а ты собираешься уйти. Разве так можно, Катя! Мы же с тобой уже не первый день работаем. Ты, кстати, сама согласилась. Девушка вытащила из кармана халата крахмальный платок и принялась вытирать вспотевшие ладони. Она волновалась. Марат Иванович смотрел на нее с чувством превосходства, понимал, что и на этот раз смог уговорить Катю не делать опрометчивых шагов и пока повременить с уходом. – А знаешь, дорогая, со временем здесь в клинике будет большое дело. Ты станешь зарабатывать еще больше. |