Книга Чернила под кожей, страница 27 – Марина Комарова

– Здравствуй, Вера, – перехватываю инициативу, давая Тае возможность только кивнуть в знак приветствия. – Мы очень рады тебя видеть, но сегодняшний вечер решили посвятить друг другу.

Зеленые глаза Таи медленно округляются. Хорошо, она сидит так, что Вере не особо удастся разглядеть выражение лица подруги.

– О… – только и может выдавить Вера, переводя взгляд с меня на Таю и назад.

На безупречно милом лице мельком отражается вся гамма чувств: раздражение, непонимание, удивление, неверие.

Ну, конечно. Давай-давай, девочка. Или всерьез уверовала, что чем-то меня зацепила?

И демонстративно накрываю руку Таи своей. Под столом мне тут же наступают на ногу, но я радуюсь, что у Таи не высоченные каблуки вроде тех, что носят стриптизерши. А если мужик никогда не испытывал, что такое каблук на пальцах ног, то, считай, не мужик вовсе.

– Я… я понимаю, – бормочет Вера.

Она явно впечатлена тем, что Тая не пытается вырвать руку, надеть мне на голову доску с колбасками или хотя бы прозаично дать по морде. И надо пользоваться этим моментом. Потому что, насколько я уже успел с ней пообщаться, есть подозрение, что затишье перед бурей будет недолгим.

– Хотя ничего не понимаю, – вдруг сообщает Вера, явно не желая никуда уходить. Иначе просто лопнет от любопытства. – Может, объясните?

– Разумеется, – отвечает Тая с королевской интонацией. И внезапно посылает мне такой полный нежности и обожания взгляд, что внутри все переворачивается.

Здравый смысл советует бежать, но сердце колотится как сумасшедшее и не хочет слушать доводов разума.

– Конечно, – тем временем воркует Тая и переплетает свои пальцы с моими. – Макс сделал мне предложение.

На меня словно выливают ушат холодной воды. Дар речи теряется вместе с возможностью трезво соображать. Нет, это уже перебор! Как ты…

Но Тая смотрит на меня с такой любовью и преданностью, а Вера так красноречиво уронила челюсть, что мне ничего не остается, кроме как насладиться происходящим и подтвердить самым ласковым голосом:

– Именно так, дорогая.

Вера кашляет в кулачок.

– По-поздравляю.

– Я еще не согласилась, – резче, чем стоило, бросает Тая, при этом не отводя от меня взора.

– Она думает до ночи, – отвечаю я, понизив голос до хриплого шепота. – А там уже сомнений не останется.

И пусть ничего такого не прозвучало, но удалось найти тот интимный тон, от которого девушки обычно заливаются румянцем. Тая, гадина, заливаться не собирается и робко опускать ресницы – тоже. Вместо этого за пеленой мнимой влюбленности я четко читаю: «Убью тебя, сволочь, дай только выйдем отсюда».

И как ни странно, на душе делается спокойнее. Смотри на меня Тая влюбленной буренкой, это было бы куда страшнее.

Вера еще какое-то время крутится возле нас, но не рискует задавать вопросы. А потом и вовсе охает:

– Ой, меня же ждут! Простите, надо бежать.

Ее ни капли не смущает, что она еще совсем недавно хотела присоединиться к нам за столом.

– Пока, Вера, – почти мурлычет довольной кошкой Тая, и я невольно любуюсь этой женщиной.

Кошка… да тут львица! Просто умело спрятала когти. В этот момент я совершенно не завидую Крумловой: Тая вряд ли спустит ей подставу с перепиской.

– Пока, – киваю я.

На мгновение Вера сжимает губы, будто хочет сказать что-то резкое. Но потом поднимает руку в жесте прощания и, звонко застучав каблучками, выбегает из кафе.

Несколько секунд царит тишина. Официант приносит свежий белый хлеб, озадаченно поглядывает на нас и ретируется, словно сообразив, что в эпицентр шторма соваться не стоит.

Возможно, не стоило так шутить. Но тут же приходит четкое ощущение: поступил правильно. А если кому-то что-то не нравится – это уже не мои проблемы.

– Значит, посвятить друг другу? – невинно спрашивает Тая, разминая пальцы, и почему-то это не радует.

– Значит, предложение? – не теряюсь я, мысленно прикидывая, стоит ли прятаться за спинку диванчика.

Ситуация выходит из-под контроля, а я даже никогда не думал, что когда-нибудь буду шутить на эти темы… Однако не чувствую ни капли дискомфорта. Это как занести ладонь над сковородой с кипящим маслом. Точно знаешь, что будет стрелять и причинит боль, но при этом не можешь отойти. Потому что в крови бурлит адреналин и хочется узнать свой предел: выдержишь или нет?

В этом есть что-то глупое и ребяческое, совсем неразумное и нелогичное. Но ты все равно не собираешься включать мозги и вести себя как хороший мальчик.

Тая берет в руку вилку, небрежно крутит. Похоже, ищет на мне место, куда бы ее воткнуть.

– Ты чудовище, Янг, – задумчиво произносит она. – Сначала говоришь, а потом думаешь.

Вилка взлетает вверх, опускается и пронзает сочную колбаску, из которой брызгает мясной сок.

– Про предложение была не моя идея, – замечаю я, мысленно радуясь, что Тая решила сначала подкрепиться. А там уже будет не до экзекуции.

– Зато про вечер друг с другом – не моя, – напоминает она и делает глоток пива. – Какая муха тебя укусила?

– Ядовитая, – огрызаюсь я и тоже принимаюсь за еду.

Вот почему так? Еще недавно Тая Грот мне казалась очень симпатичной молодой женщиной, которую чертовски приятно целовать. А теперь это недовольная стерва, тщательно орудующая ножом над несчастными копченостями и не только.

И именно в этот момент я осознаю: даже в таком образе она мне нравится. Женщина не должна быть мягкой и покорной, иначе с ней станет до жути скучно. А скучная женщина хуже стервы.

Я замираю, так и не донеся кусочек прожаренного картофеля до рта, потому что Тая прекращает терзать еду и подозрительно смотрит на меня.

– Что? – спрашивает она осторожно.

– А почему бы и нет? – произношу я совершенно невинным тоном, откидываясь на спинку дивана. – Почему бы нам не пожениться?

Тая давится. Как джентльмену с татуированным самомнением и другими частями тела, мне ничего не остается, кроме как подойти и похлопать ее по спине. А потом с усилием оторвать ладонь от гладкой горячей кожи. И не думать о том, что это платье на ней совершенно лишнее. К тому же мне совершенно не нравится его оттенок. Он не подходит к…

– Янг, сядь, – наконец-то просит она, тыльной стороной руки вытирая выступившие слезы. – Ты меня сегодня доконаешь.

– Куда именно сесть? – невозмутимо интересуюсь я, проигнорировав остальную часть фразы.

– На прежнее место, – фыркает Тая.

Приходится сделать как велено, потому что время идет, а я стою за ее спиной и ничего не вижу. Просто недопустимо. В конце концов реакция человека рядом с нами – то единственное, ради чего мы совершаем любой из наших поступков. Можно, конечно, говорить, что все это делается для себя. Но давайте будем откровенны. Мы делаем для себя, чтобы потом кто-то это оценил. Человек – скотина социальная. Так-то.