Книга Кто боится смерти, страница 48 – Ннеди Окорафор

– Я хочу настоящей еды, – сердито сказала Дити. – И не обижайтесь, но я была бы не против увидеть каких-нибудь других людей, хотя бы на несколько часов.

Фанази гневно зыркнул на нее.

– Надо идти, – сказал он. – Мы можем влипнуть там в неприятности, а острой нужды рисковать нет.

Луйю горячо закивала, и они с Фанази заулыбались друг другу. Дити отодвинулась от Фанази, что-то бормоча. Тот закатил глаза.

– Я бы хотел увидеть новый город, – сказал Мвита. Я сдвинула брови. Он продолжил: – Но у нас еще будет много возможностей для этого. И да, это может быть опасно. Особенно для нас с Онье. Скоро мы будем так далеко от дома, что даже воздух будет другим. И все станет еще опаснее… для всех нас. Но я вот что скажу: на моей карте в этом месте нет города, значит, мы либо сбились с пути, либо моя карта неверна. Предлагаю нам с Фанази пойти, выяснить название города и потом сразу вернуться.

– Почему ты? – спросила Дити. – Ты привлечешь внимание. С Фанази пойду я.

– Кажется, вы не очень-то ладите, – сказала я.

Дити посмотрела на меня так, будто сейчас укусит.

– Ладно, тогда Луйю и Фанази, – сказал Мвита.

– А давайте пойдем ВСЕ, – вставила Бинта.

Все обернулись на меня. Если я проголосую за то, чтобы пойти, будет ничья.

– Я считаю, надо обойти город.

– Еще бы, – прошипела Дити. – Ты привыкла жить в песках как зверь. И тебя-то Мвита может согреть ночью.

Кровь прилила к моему лицу. Да что ж она так поглупела-то. Я привыкла, что Луйю, Дити и Бинта меня если и не уважают, то вроде как боятся. Они мои подруги, они меня любят, но во мне было что-то, что заставляло их замолкать, когда стоило.

– Дити, – осторожно сказала я, – ты ступаешь на опасную…

Она вскочила, схватила горсть песка и швырнула мне в лицо. Я успела закрыть глаза руками. Мвита учил меня остужать эмоции. Аро учил меня контролировать и направлять эмоции. Я чувствовала гнев и даже ярость, но ни за что не стала бы слепо использовать то, чему меня научил Аро. Во всяком случае, научил бы – мое обучение еще не закончено. Не раздумывая и опередив Мвиту, не успевшего меня схватить, я рванулась к Дити и ударила ее в спину, так как она развернулась, чтобы бежать. Я била подругу, используя только физическую силу. Аро и Мвита учили меня на совесть.

Она завопила и попыталась вырваться, но я держала крепко. Я перевернула ее. Она снова испустила вопль, ударив меня по лицу. Я ответила, ударив сильнее. Села ей на грудь и схватила за руки. Правой держала обе руки, а левой лупила ее по лицу.

– Ах ты шлюха плоская! Хер заразного козла! Глупая дура, соплячка…

Из моих глаз полились слезы. Вокруг все плыло. Потом Фанази стал оттаскивать меня с криком «Хватит! Прекрати!». Я переключилась на него. Он был выше и сильнее, но я тоже была высокой и сильной. Физически мы были почти равны.

Ярость свернулась пружиной в груди, готовясь ударить снова. Мне до тошноты надоело, что я вызываю такие чувства даже у тех, кого люблю. Стоит им разозлиться, они лезут наружу. Вот что отличало маму и Мвиту ото всех остальных, даже от Аро. Даже в страшном гневе с их губ не срывались такие оскорбления. Никогда.

Фанази швырнул меня на землю. Мвита успел схватить меня за руку, не дав броситься на Фанази. Оттащил меня. Я ему позволила. От его прикосновения из меня ушла ярость. Мне очень был нужен Мвита в этом путешествии.

– Возьми себя в руки, – сказал он с отвращением, глядя на меня сверху вниз.

Все еще тяжело дыша, я отвернулась и сплюнула песок.

– А что, если я не хочу? Что, если от этого не легче?

Он опустился рядом со мной на колени.

– Тогда все равно делай это. Это, что нас с тобой отличает. От мифа об эву, от того, с чем мы встретимся на Западе. Контроль, ум и понимание.

Я выплюнула еще песок и дала ему поднять себя на ноги. Фанази увел Дити в палатку. Слышно было, как она плачет, а Фанази ей что-то тихо говорит. Бинта сидела снаружи – слушала, печально разглядывая собственные руки.

– Ты знаешь, отчего Дити так злится, – сказала Луйю, подойдя ко мне.

– Мне все равно, – сказала я, не глядя не на нее. – Есть вещи поважнее!

– А не должно быть все равно, если ты хочешь, чтобы мы дошли туда, куда идем.

– Луйю, состояние твоего клитора – мелочь по сравнению с этим, – сказал Мвита, указывая на свое лицо. – Представь, что ты вот так отмечена. Куда бы мы с ней ни пошли, у всех, будь то океке или нуру, на уме одна и та же дрянь: та самая, что брякнула Дити про Оньесонву, мол, она привыкла жить как зверь. Нас ненавидят как саму пустыню.

Луйю потупилась и промямлила:

– Я знаю.

– Тогда веди себя соответственно, – огрызнулся Мвита.

Остаток дня прошел напряженно. Настолько, что Фанази и Луйю решили, что лучше им завтра утром пойти в город вдвоем. Не лучшее время, чтобы оставить меня, Дити и Бинту с одним только Мвитой, который мог бы унять драку. Но плана получше не было.

Прошел час. Дити и Бинта держались вместе – стирали и шили. Фанази и Мвита сидели в центре лагеря, приглядывая за нами, безумными женщинами. Мвита учил Фанази языку нуру. Он предлагал это и Дити, Бинте и Луйю, но только Луйю согласилась когда-нибудь начать. Луйю после той драки от меня почти не отходила.

– Надо тренироваться, – сказала я.

Мы сидели возле моей палатки лицом к городу. Я пыталась учить ее медитировать.

– Вряд ли мне когда-нибудь удастся очистить разум от всех мыслей.

– Я тоже так раньше думала. У тебя бывает, что ты просыпаешься и несколько секунд не знаешь, кто ты такая?

– Да. Это меня всегда очень пугает.

– Ты не помнишь, потому что временно впадаешь в состояние, когда разум очищен, и все, что осталось, – это ты сама. Подумай теперь, как ты заставляешь себя вспомнить, кто ты.

– Я напоминаю себе о разном. Ну, что я сегодня должна сделать или чем хочу заняться.

Я кивнула.

– Да. Ты наполняешь голову мыслями. А вот кое-что жутковатое: если ты не сознаешь себя, то кто напоминает тебе о том, кто ты?

Луйю уставилась на меня. Нахмурилась.

– И кто же это?

– Я неделю спать не могла, когда Мвита задал мне этот вопрос.

– Есть идеи, как излечить нас от вынужденного целомудрия? – спросила Луйю, помолчав.

– Нет.

Мы снова посидели молча.

– Прости, – сказала Луйю. – Я эгоистка.

– Нет, – вздохнула я. – Все это важно.

– Онье, прости нас. Мне жаль, что Дити все это сказала. И жаль, что твой отец…

– Я отказываюсь называть его отцом.