Онлайн книга «Фосс»
|
«Нет, еще нет, мистер Фосс», — ответил уклончивый Фрэнк, покрываясь мурашками. И принялся бросать камешки. «Впрочем, подозреваю, — добавил он, — что она откроется мне лишь с последним вздохом». И тогда Фосс, сидя на полянке среди кустов и косматых деревьев, еще больше проникся симпатией к юноше, потому что знал, каково это сражаться со своим демоном. В гаснущем свете дня руки немца, обвившиеся вокруг коленей, казались тонкими и гибкими, словно ивовые прутья. Он вполне мог бы обойтись без плоти. Лемезурье продолжал бросать камешки, которые громко ударялись о скалы. И тогда Фосс сказал: «У меня для вас предложение. Планы мои понемногу вырисовываются. Предполагается, что я возглавлю экспедицию в глубь материка, на запад от Дарлинг-Даунс. В моем начинании заинтересованы несколько джентльменов этого города, которые готовы оказать необходимую поддержку. Не хотите ли отправиться со мной, Фрэнк?» «Я?!» — воскликнул Лемезурье. И яростно швырнул камень. «Нет, — медленно проговорил он. — Не уверен, что хочу погубить себя так скоро». «Чтобы себя сделать, необходимо прежде себя погубить», — заметил Фосс. Он уже знал этого юношу не хуже, чем свои потаенные мысли. «Я в курсе, — рассмеялся Фрэнк. — Вот только в Сиднее я могу это сделать с куда большим комфортом. Видите ли, сэр, — медленно добавил он, — я не предназначен для таких высот, как вы. Я немного поваляюсь в грязи, посмотрю на звезды, потом перевернусь на другой бок». «А как же ваш талант?» — спросил немец. «Какой талант?» — сказал Лемезурье и лишился последнего аргумента. «Который вам еще только предстоит открыть. Талант есть у каждого, хотя обнаружить его бывает непросто. Менее всего поискам способствует суета повседневной жизни. Однако в этой рисковой стране, насколько я успел ее узнать, отбросить несущественное и замахнуться на невероятное гораздо легче. Не исключено, что вы сгорите на солнце, плоть обдерут с костей дикие звери, муки вам грозят ужасные и примитивные, зато вы поймете, каким именно талантом обладаете, хотя и страшитесь этого сами». Стемнело. В действительности искушаемый юноша испытывал не только страх — кровь стучала у него в висках, буквально оглушая, — будучи человеком тщеславным, он еще и чувствовал себя весьма польщенным. «Ну, знаете, это уже слишком, — возразил Лемезурье. — Вы с ума сошли!» «Как вам будет угодно», — сказал Фосс. «И когда эта ваша экспедиция начнется?» Предложение было смехотворное, и он недвусмысленно давал это понять. «Через месяц. Или через два. Пока ничего не решено», — раздался из темноты голос Фосса. Он уже потерял всякий интерес. Ему даже стало немного скучно: по всей вероятности, своего он добился. «Тогда ладно, — кивнул Лемезурье. — Может, я к вам и присоединюсь. По крайней мере, подумаю. Чего мне терять?» «Ответ на этот вопрос вам известен лучше, чем мне», — заметил Фосс, хотя и подозревал, что успел изучить юношу достаточно. Момент истины миновал, и они отправились прочь, мягко ступая по темной траве. Оба ощутили внезапную усталость. Немец задумался о материальном мире, который отвергал из чувства эгоизма. В этом мире мужчины и женщины сидели за круглым столом и преломляли хлеб вместе. Временами, признавался он себе, голод делался почти невыносим. Юного же Фрэнка Лемезурье потрясла необъятность тьмы, и теперь он негодовал на приближение огней, раскрывающих человеческую сущность, в том числе и его собственную. Позже, разумеется, он снова надел маску циника, в коей и поднялся в тот вечер по лестнице к Фоссу и обнаружил его в комнате вместе с этим убогим Гарри Робартсом, который давил мух на подоконнике. Гарри посмотрел на вошедшего в упор. Порой сложно бывало понять, о чем говорит Лемезурье, да и других причин тоже хватало, поэтому мальчик ему не доверял. — А, Фрэнк, — сказал Фосс, вознамерившийся проверить силу своего влияния и потому оставшийся за столом, — решение вы приняли и теперь наверняка опасаетесь, как бы не передумал я. — На такое счастье я даже не надеюсь, — ответил Лемезурье, испытывая смешанные чувства. Фосс расхохотался. — Побеседуйте пока немного с Гарри, — велел он. И взялся нарочито медленно выбирать карандаш и лист белой бумаги, чтобы написать письмо какому-то торговцу. Немцу нравилось сознавать, что, пока он занят делом, остальным приходится его ждать. — Что обсудим, Гарри? Обращаясь к Гарри, к любому другому подростку или к щенку Лемезурье насмешливо кривил темные губы. Для защиты. Юные существа читают чужие мысли легко. Особенно этот дурачок. — А? — спросил он у мальчика, склонив голову набок. — Не знаю… — угрюмо ответил Гарри и раздавил муху указательным пальцем. — Помощи от тебя не дождешься, Гарри, — вздохнул Лемезурье, усаживаясь и вытягивая длинные изящные ноги, — а ведь нам нужно держаться вместе. Мы с тобой оба — обломки великой империи среди антиподов. — Вы мне никто! — буркнул Гарри. — По крайней мере, откровенно. — И никакой я вам не обломок! — Кто же ты тогда? — спросил Лемезурье, хотя мальчик уже ему наскучил. — Я не знаю, кто я… Гарри с надеждой посмотрел на Фосса, но тот перечитывал письмо. Сложно сказать, слышал ли он их разговор. Усомнившись в том, что может надеяться на защиту своего покровителя, Гарри Робартс совсем приуныл. В его незамутненном уме замелькали тревожные и тусклые мысли. Кто же я? Кем я должен быть? Тяжесть ботинок на толстой подошве навалилась на мальчика чувством одиночества, от грубой куртки пахнуло зверьем. Вдали от Фосса он был никем, а сейчас и его присутствие не помогало. Однажды Гарри открыл ящик комода своего покровителя и потрогал его вещи, даже сунул нос в темные материи и обрел уверенность. Теперь она канула в прошлое. Ему довелось столкнуться с пугающей задачей самоопределения, предложенной Лемезурье. — Возможно, ты натура куда более тонкая, чем считаешь сам, — вздохнул его враг и потер щеку. Там, где бритва отыскивала утром щетину в ранних складках юного лица, рука нащупала несколько порезов. О господи, зачем он вообще пришел? Собственная кожа, почти сровнявшаяся цветом с лимоном, вызывала у него отвращение. Юноша вспомнил копну сена, на которой лежал в детстве, и запах молока или же невинности. Распознав ее в безобидных глазах Гарри Робартса, он вознегодовал, поскольку сам давно утратил это качество. Теперь и он тоже вынужден полагаться на немца. Однако тот все читал и перечитывал злосчастное письмо и кусал ногти — точнее сказать, не все ногти, только один. Фрэнк Лемезурье, который в иных отношениях отличался особой щепетильностью, терпеть не мог эту привычку, но продолжал смотреть и ждать, поскольку был не в том положении, чтобы делать замечания. |