Книга История с попугаем, страница 17 – Марина Серова

На пожилую даму чары красавца соседа не действовали, тем не менее приятно удивленная старушка проговорила:

– Да, я подруга Зоеньки. Ольга Дмитриевна Филаткина. А это моя… племянница, Евгения.

Уф, хорошо хоть, что клиентка вспомнила легенду, о которой мы условились. Представляю, как отреагировал бы Дюрер на известие, что перед ним телохранитель!

– Альберт Дуров, – слегка поклонился учитель.

Ну надо же, и с именем я почти угадала!..

Детишки устали наблюдать за нашим политесом. Они наперебой завопили:

– Альберт Генрихович, а Альберт Генрихович, ну чего встали, идем дальше! У нас вон дел еще сколько!

– Извините, – Дюрер прижал руку к груди. – Увидимся позже.

Тут учитель неожиданно подмигнул мне. Или просто лицо свело нервным тиком?

– Разумеется, – пробормотала я. В сопровождении скачущих, как блохи, пацанят Дюрер проследовал дальше.

– Какой милый молодой человек! – мечтательно протянула Филаткина, глядя вслед соседу. Я немедленно почувствовала жгучий укус ревности, хотя ни малейших прав на красавца- учителя у меня не имелось.

– Правда? – резковато бросила я. – Терпеть не могу мужиков с длинными волосами.

– Может быть, он артист или художник, – предположила моя клиентка.

– Во всяком случае, для провинциального городишки фигура необычная, – подвела я итог беседе.

Мы еще немного погуляли по берегу. Я поглядывала на Филаткину и думала: «Совсем скоро, голубушка, я узнаю все твои секреты. Детективы из «Персоны» преподнесут мне их на блюдечке с голубой каемочкой. Тогда я наконец разберусь в этой запутанной истории. Выведу тебя на чистую воду. После чего вернусь домой, в Тарасов. В свою привычную, налаженную жизнь, которая со стороны выглядит как гонки по вертикали, а для меня давно уже стала рутиной».

Или не спешить? В Балахове такие красивые виды, чистый воздух… Ну что интересного в пыльном Тарасове? Капризные клиенты, опасная работа, пробки на дорогах… Стоп, Охотникова! Ты что это затеяла, подруга? Признавайся, как так получилось – всего один взгляд синеглазого учителя, и ты готова все бросить и застрять в этом городишке?

Когда мы вернулись в дом Муромцевых, «кича» для попугая была уже готова. Надо отдать должное Николаю – руки у него были приставлены нужным концом. Всего за каких-то полтора часа он умудрился соорудить жилье для строптивого попугая – в углу пустого просторного сарая выгородил метра три пространства, по углам укрепил сварную конструкцию из старых труб, а проемы затянул металлической сеткой. Внутри имелось все, что нужно попугаю для счастья, – жердочка для сидения, коряги для лазания и чтобы точить клюв, на полу слой опилок, в углу ванночка – поилка, она же для купания.

Клетку с попугаем поднесли к дверце.

– Аркаша хочет купаться! – сообщил ара, то одним, то другим глазом поглядывая на хозяйку.

Попугая выпустили в вольер, он взлетел на насест и устроился там, подобно гордому орлу, свысока поглядывая на людишек.

– Все, братан, – сплевывая сквозь щербатые передние зубы, обратился к нему Николай. – Готова крытка для тебя. Мотай срок, земеля.

Ара скрежетнул клювом и сообщил:

– Закопаю падлу.

– И это вместо, типа, спасибо! – развел руками Коля и навесил замок на дверцу вольера.

Что ж, попугай был надежно заперт. Мы вернулись в дом. Я выставила на стол цикорий.

– Ой, спасибо, Женечка, за внимание! – ахнула Филаткина. – Мне как раз доктор рекомендовал.

– Дай-ка попробую, что за дрянь вы пьете, – крякнул Коля.

Мы устроились на кухне. Зоя вскипятила чайник и разлила по кружкам коричневый напиток.

Деликатный стук прервал наше застолье. На пороге возник красавец-сосед. Одетый в джинсы, черную майку и ветровку «Коламбия», он уже не так сильно походил на портрет Дюрера, но все равно я почувствовала, как екнуло сердце.

– О, жилец наш пожаловал. Да заходи, че встал, как неродной? – обрадовался Коля.

– Может быть, я не вовремя? Попозже зайду? – замялся Дюрер.

– Альберт, не менжуйся, заходь! – настаивал хозяин. – Чего тебе надо-то?

– Да вот, зарплату получил, хотел за жилье отдать, – и Дуров выложил на стол чистенький конверт. Зоя проплыла мимо, миг – и конверт исчез в кармане ее халата.

– Аккуратный у нас жилец, – запела хозяйка. – Точно в срок денежки приносит. Да зачем вы беспокоились, Альберт Генрихович, можно было и до завтра подождать.

– Нет, я так не могу, – очень серьезно проговорил учитель. – Обязательства – это святое. Извините, если помешал.

Нервная судорога на мгновение исказила его красивое лицо.

– Садись, не стой, как лом в навозе! – настаивал Николай. – Выпей с нами бурды этой.

Зоя выставила на стол еще одну кружку, щедро сыпанула туда сахара и размешала своей ложкой.

– Пей, не стесняйся. Полезно очень. Это ж не самогонка.

– Что кому, а куре просо, – вздохнула Зоя. – Только одно у тебя на уме.

– Да ладно, – отмахнулся мужик. – Как твои раскопки-то, сосед?

– Раскопки? – мне показалось, что я ослышалась.

– Альберт Генрихович у нас ученый, – принялась объяснять Зоя. – Клады ищет. С ребятишками землю роет.

– Вы археолог? – догадалась я.

– Так, любитель, – усмехнулся Дуров. – Здесь очень интересные места, поселения бронзового века. Мы со школьниками организовали раскоп.

– И что, попадается что-то ценное?

– В основном наконечники стрел и топоры. Недавно нашли височное украшение. Да я сейчас покажу.

Учитель расстегнул ветровку и извлек белоснежный платок. Развернул, и мы увидели у него на ладони плоскую висюльку, потемневшую от времени.

– Невзрачная какая, – разочарованно протянула Зоя. – И чего, за это большие деньги платят?

– Пока мне никто ничего не платит, – засмеялся Дюрер. С улыбкой он был еще красивее, чем без нее, – невольно отметила я. – Находки хранятся в школьном музее. Да вы посмотрите, как красиво, какая тонкая работа, а ведь это первый век до нашей эры.

Альберт подошел к окну, подставил находку свету. На мой взгляд, ничего особенного. Железяка и железяка. Но я изобразила искреннюю заинтересованность.

За плечом учителя пыхтел Коля, дамы тоже подошли, чтобы полюбопытствовать.

– А можно будет как-нибудь посмотреть ваши раскопки?

– Конечно, буду рад.

Мы вернулись за стол. Я отхлебнула из кружки. Бр-р, ну и гадость! Хуже микстуры, которой меня поили в детстве. Даже из вежливости не стану это пить!

Между тем Коля в два глотка осушил свою кружку и уставился на Альберта. Хитро ухмыльнулся, подмигнул: