Онлайн книга «Белая чума»
Задыхаясь после каждого слова, Джон ухитрился произнести: – Они… слишком… дорого… стоящие… – Все есть дорогостоящий, – согласилась горничная, подойдя и встав рядом с кроватью. Она положила прохладную ладонь ему на лоб. – У вас лихьорадка, сеньор. Это есть ужьасные французские соусы. Они плохие для жьелудок. Вам следует держаться подальше от жьирных пищ. Я прьинису вам чего-нибудь. Мы смотреть, как поживаете вы скоро, а? – Женщина похлопала его по плечу. – А я не так дорогостоящий, как доктора. Джон не заметил ее ухода, но вскоре она снова оказалась рядом с ним с дымящейся чашкой чего-то горячего в руке. Он унюхал куриный суп. – Немного бульона для жьелудок, – сказала женщина, помогая ему сесть. Бульон обжег Джону язык, но вызвал чувство успокоения в желудке. Он выпил большую его часть, прежде чем снова опустился спиной на подушки, взбитые для него горничной-испанкой. – Я Консуэла, – сказала она. – Я приду обрьатно, когда закончу другие комнаты. Вам есть лучше теперь, а? Консуэла вернулась еще с одной порцией бульона, разбудила Джона и помогла ему спустить ноги с кровати Ей пришлось поддержать его. – Вы пить. – Горничная придерживала его руку с чашкой, принуждая выпить весь бульон. – Вы лучше, – сказала она, но Джон не чувствовал себя лучше. – Сколько времени? – спросил он. – Время сделать постель и одьеть вас в ночную одежду. Горничная принесла снаружи кресло и втиснула его рядом с изголовьем кровати. Она подняла Джона и усадила в это кресло, где он сидел, пока она расправляла постель и сворачивала покрывало. «Господи, какая она сильная», – подумал Джон. – Вы скрьомный мужчина, – заявила женщина, стоя перед ним подбоченясь. – Мы раздеваем только до нижнего белья, а? – Она хихикнула. – Не надо крьасного лица, сеньор. Я похьронила двоих мужей. – Горничная перекрестилась. Не способный к сопротивлению, едва отдающий себе отчет в происходящем, Джон был пассивен, пока Консуэла раздевала его и водворяла в постель. Простыни холодили его тело. Она оставила занавески закрытыми, но Джон все же ясно различал дневной свет. – Сколько времени? – выдавил он. – Время Консуэле делать множество дрьугой работы. Я приду назад и принесу еще бульон. Вы прогольодались? – Нет. – Джон слабо покачал головой. Широкая усмешка осветила ее лицо. – Вы счьастливчик для Консуэлы, а? Я говьорю на хорьошем англьийском, нет? Он ухитрился кивнуть. – Это счастливая вещь. В Мадриде я есть горничная для американцев. Мой первый муж есть мексиканец из Чикаго в США. Он учить меня. – Спасибо, – это было все, что Джон был способен сказать. – Трасиос э Диас, – прожурчала горничная и соизволила удалиться из комнаты. Джон уснул. Во сне ему досаждали кошмары о Мери и двойняшках. – Пожалуйста, не надо больше снов О'Нейла, – бормотал он. Джон ворочался в постели, неспособный избежать воспоминаний О'Нейла – двойняшки, играющие на заднем дворе их дома. Мери, радостно смеющаяся над рождественским подарком. – Она была так счастлива, – прошептал Джон. – Кто счастльивый? – Это была стоящая рядом с ним Консуэла. Из-под занавесок на окнах просачивалась темнота. Джон учуял куриный бульон. Под его спину просунулась мускулистая рука и поставила его в вертикальное положение. Другая рука держала бульон, чтобы Джон мог пить. Бульон был только слегка теплым и на вкус получше, чем в первый раз. Джон услышал, как чашка звякнула, когда Консуэла поставила ее на тумбочку рядом с телефоном. – Эскузадо, – сказала она и щелкнула пальцами. – Ванная! Вы желать идти в ванная? Джон кивнул. Консуэла втащила его в ванную комнату и оставила, прислонив к умывальнику. – Я жду сньаружи, – сообщила она. – Вы зовете, а? Когда она уложила его обратно в свежезастеленную кровать, Джон спросил: – Какой… день? – Этот день? Этот день после, как вы прибыть, сеньор О'Дей. Это день, когда О'Дей лучше, а? – Горничная усмехнулась своей шутке. Он не смог ей ответить, беспомощно подергав губами. – Вы не жьелаете дорьогой доктор, сеньор? Джон качнул головой из стороны в сторону. – Мы смотрим завьтра, – заявила горничная. Она вышла, задержавшись, чтобы выдать ему веселое «Аста маньяна!», прежде чем закрыть дверь. Утро можно было определить по возвращению Консуэлы. На этот раз она принесла маленькую чашку с вареным яйцом в дополнение к бульону. Горничная подперла его подушками и накормила яйцом с ложечки, вытерев подбородок словно младенцу, прежде чем дать бульон. Джону показалось, что сил прибавилось, но в мозгах все еще была путаница и сводящая с ума неспособность определить, какой сейчас день или час. Консуэла расстраивала Джона, увертываясь от его вопросов. – Это день, когда О'Дей есть двьа яйца утром. – Это день, когда О'Дей имеет мьясо и хлеб для обеда. – Это день, когда О'Дей имеет морьоженое с его комида. – …день, когда О'Дей… день, когда О'Дей… – Веселое лицо Консуэлы стало приметой неисчислимых дней, но Джон чувствовал, как к нему возвращаются силы. В одно прекрасное утро Джон принял ванну. Он больше не нуждался в помощи, чтобы добраться до ванной комнаты. Когда Консуэла унесла тарелки из-под его завтрака, Джон поднял трубку телефона и попросил управляющего. Оператор ответила, что НЕМЕДЛЕННО соединит его с месье Депла. И меньше, чем через две минуты, Депла был на линии, разговаривая с ярко выраженным британским акцентом. – А, мистер О'Дей. Я как раз собирался вам позвонить по поводу вашего счета. Обычно мы требуем еженедельной оплаты, а уже девять дней… но в таких обстоятельствах… – Он откашлялся. – Если вы пришлете кого-нибудь, я подпишу необходимые дорожные чеки, – сказал Джон. – Сейчас, сэр. Я сам принесу счет. Джон извлек пакет дорожных чеков из-под ящика шкафа и теперь ждал в постели, пока придет Депла. – Жерар Депла к вашим услугам, сэр. – Управляющий был высоким седовласым мужчиной с приятными правильными чертами лица и широким ртом с крупными зубами. Он предъявил счет на маленьком черном подносе, сбоку аккуратно помещался карандаш. Джон подписал десять чеков и попросил, чтобы ему принесли сдачу. – Для Консуэлы, – пояснил он. |