Книга Улики против улик, страница 32 – Сергей Венедов

— Про письмо ничего…

— Изложите всё по порядку, — попросил Буров.

Лера рассказала о том, как её приняла Лариса и как та была смущена и любезна в то же время, короче — обо всём. Потом вспомнила про приход супруга. Только сейчас, воскресив в памяти ту сцену, она поняла — тут было что-то не то. Почему Лариса так изменилась в лице с приходом мужа, испугалась, как ребёнок, которого застали за шалостью?

— Она не сказала мужу, что пригласила меня.

— И что вы видите в этом подозрительного?

— Когда пришёл Жаркович, жена не знала, как оправдаться.

Эта деталь заинтересовала Бурова, и он попросил поподробнее рассказать о реакции обоих супругов.

— Мне трудно это выразить… но я почувствовала…

— И что вы думаете об этом?

— В любом случае поведение Ларисы Жаркович трудно объяснить.

— То есть вы считаете, что это поведение человека, который совершил ошибку в отношении другого и ищет, как бы её исправить.

— Да… но, может, это только впечатление…

— Если впечатление вас не обманывает, то, значит… мы на верном пути, — заключил Буров. — А что касается Аркадия Жарковича… как бы это сформулировать… Я иду сейчас по следам некоего «мистера Холмса» из министерства. Я разве не говорил? — усмехнулся капитан.

— Нет, а кто это такой? — удивилась Лера.

— Некий приятель Жарковича и, судя по всему, всю историю излагал с его слов. — И Бурову пришлось повторить рассказ уборщицы об игре в убийство на вилле «в ночь, когда шёл проливной дождь».

* * *

Следуя намеченному плану — узнать поближе всех, кто связан с драмой в пансионате «Опушка», — Буров решил повидать сына Ларичева.

Кирилл Ларичев занимал должность заведующего отделом сырьевых ресурсов Одинцовского таможенного терминала. Направляясь к нему, Буров перебрал в памяти всё, что знал об этом человеке. Возраст — тридцать пять лет. Закончил три курса таможенного отделения Института торговли. С четвёртого, выпускного, ушёл, стал работать. Благодаря связям отца — сначала в Мосторге, потом на таможне, где и закрепился. Говорили, что он деловой человек, а в работе — педант, прочили ему большое будущее на этом поприще. Женат. Двое маленьких детей.

По дороге Буров заглянул вначале в административный отдел. Там, при первых же вопросах, заведующая воскликнула:

— О, это прекрасный работник! Обходительный, воспитанный молодой человек! Жаль, что бросил институт, но вроде собрался продолжать и получить диплом! Из него получился бы великолепный бизнесмен.

Больше Буров ничего не стал спрашивать. Почему-то заявление заведующей только усилило его антипатию к этому труженику таможенных полей. С таким чувством он вошёл и в кабинет к Кириллу Ларичеву. Вопреки ожиданиям, тот оказался довольно плюгавым, хотя и загорелым молодым человеком. Его бесстрастное, никакое лицо украшали разве что необычные кудри, как у Ильича в детстве. Он вышел навстречу капитану, производя много шума, — слишком много для его роста и объёма, — заискивающе улыбаясь, как перед человеком, которому он чем-то обязан или будет обязан.

— Входите, присаживайтесь, пожалуйста, капитан. Чем могу быть полезен? Да садитесь же…

Буров огляделся. Кабинет был с претензией — помпезный длинный стол, цветы, стильная мебель, крутой компьютер, модный телевизор.

— Чем могу быть полезен сыщикам? — повторил хозяин кабинета.

Буров испытывал лёгкое смущение.

— Дело довольно запутанное… — начал он.

— Да… да… я понимаю.

Буров физически ощущал, как тот пытается угадать цель его визита.

— Это связано с тем давним происшествием, когда ваш отец…

— Ого! Да ведь прошло столько времени! Какой смысл имеет?..

«Он испугался или мне показалось?» — подумал Буров.

— Есть кое-какие неясности, и мне понадобится ваша помощь.

— Прежде всего, учтите, что я никакой связи со стариками не имел и не имею. У меня свой дом… жена, дети… табачок врозь, как говорится.

— И всё же… Я хочу спросить вас, не бросалось ли вам в глаза что-либо особенное в поведении родителей в тот период? Так, в общем?

— Господи, да они всегда были недотёпами, оба! Всегда! Сами толком не понимали, что делали и что надо было делать! Размазня какая-то!

— Прошу вас ответить на вопрос, — сухо прервал его Буров.

Он снова ощутил прилив антипатии к этому молодому человеку. От резкого тона Бурова улыбка с губ Кирилла Ларичева слетела. Он часто и испуганно заморгал.

— Да… пожалуйста… какой вопрос?

— Вы замечали что-нибудь необычное в поведении вашей матери после операции?

— Нет. Разве только что она стала ещё нервознее, чем прежде.

— А после смерти вашего отца?

— А с тех пор — ещё хуже. Из дома не выходит и никого не желает видеть. Во всяком случае у нас с ней — никаких контактов. Деньги — отдельно, дом — отдельно! Уверяю вас!

— Не понимаю, — удивился Буров, пытаясь уловить, к чему клонит собеседник.

— Буду откровенен — я рассуждал так: папаша мой — дряхлый старик. Не сегодня завтра у него обнаружится недостача, и… давай, Кирилл, выкладывай денежки, — мы ведь ближайшие родственники!

— «Давай, Кирилл, выкладывай…» — машинально повторил Буров.

— А что? Я не прав? — осклабился Ларичев-младший, как при удачной шутке.

— Вот так, значит, вы рассуждали…

— А что… Неверно? Чего стоит эта история с ревизией… И что, если бы он вовремя не умер, а с ним и тот, другой ненормальный старик, как его то бишь?..

Буров смотрел на белые и крепкие зубы собеседника, так не вязавшиеся со всем его обликом. К своему ужасу, он подумал, что не прочь был бы двинуть по этим белым зубам кулаком — вот бы разлетелись они! — но тут же взял себя в руки. «Прекрасный работник, обходительный, тонкий молодой человек», — вспомнились рекомендации заведующей. «Где же его манеры?» — поражался Буров.

А Кирилл Ларичев тем временем продолжал:

— Никогда не знаешь, что тебя ждёт, ведь так? Я буду здесь вкалывать с утра до ночи, а ко мне милиция заявится по вине родаков? Пф-ф, они же тёмные… старики-то… Что вы думаете?

Буров молчал. Долго молчал, изучая взглядом собеседника, не в силах уяснить себе, откуда взялся такой фрукт. Замолк и тот, вопросительно поглядывая на визитёра. «В конце концов, чего этому менту от меня нужно?» — лихорадочно гадал он.

А Буров уже приготовился атаковать.

— Где вы находились в день смерти вашего отца?

Кирилл ответил не сразу. «Если отвечу точно, то это будет означать, что я продумал ответ заранее».

— Бог ты мой! Разве вспомнишь, капитан? Столько времени прошло!