Книга Тайны моей сестры, страница 20 – Нуала Эллвуд

Я пытаюсь не думать о Салли и о нашей ссоре, но ее злые слова прочно засели у меня в голове. Ты заблуждаешься. Вот что она сказала. Заблуждаюсь? Я смотрю на письма и думаю о моей счастливой ручке и о том, как Крис признавался мне в любви. Я всему этому верила: верила, что ручка меня защитит, что мы с Крисом родственные души, которым суждено всегда быть вместе. Я хваталась за эти убеждения, наплевав на здравый смысл, потому что не хотела взглянуть правде в лицо. Может, Салли права, думаю я, выкидывая флаеры в мусорное ведро; может, я и правда заблуждаюсь.

Голова раскалывается; сняв пальто, я открываю шкаф в поисках обезболивающего. Я слышу голос старухи. Сейчас ее крики звучат словно откуда-то издалека, но я знаю, что ближе к ночи станет хуже. Нужно сделать дыхательные упражнения, которые вроде как помогают бороться с тревогой, но я слишком напряжена. Я просто хочу успеть заснуть до того, как крики станут громче. Но еще рано – снотворное можно будет принять только через несколько часов. Поэтому я наливаю в чайник воды и, пока жду, когда вода закипит, глотаю две таблетки болеутоляющего. Таблетки застревают в горле; открыв кран с холодной водой, я подставляю голову и жадно глотаю. Поднимая голову, я чувствую, что рядом кто-то есть – за окном что-то движется. Выглянув наружу, я вижу у забора человека. В саду кто-то есть.

Стряхивая с рук воду, я подбегаю к задней двери. Меня пробирает дрожь. Дверь не заперта. Как такое возможно? Я была уверена, что закрыла ее, когда уходила, но я отвлеклась на поиски ручки.

Однако когда я выхожу на улицу, вокруг тишина, зловещая тишина, какая бывает перед взрывом. С бешено колотящимся сердцем я осторожно ступаю по дорожке, вглядываясь в кустарники.

– Эй, – зову я, дойдя до края сада, где у стены свалено в кучу множество разбитых цветочных горшков. – Кто здесь?

Но никто не отзывается. Кто бы здесь ни был, его уже нет. Встав на кусок старого кирпича, я выглядываю за ограду. На задней аллее, обрывающейся за домами, ничего не видно, кроме нескольких бесхозных мусорных контейнеров чуть вдали.

Спрыгнув на землю, я направляюсь к дому; по пути мне приходит в голову мысль позвонить в полицию, но все произошло так быстро, что я не смогу предоставить им никакого описания. Я даже не знаю, кто это был – мужчина или женщина.

Нет, лучше не заморачиваться с полицией, решаю я, лучше просто вернуться в дом и убедиться, что все заперто. Наверное, кто-то из детей. Но когда я уже подхожу к задней двери, что-то попадется мне под ноги. Посмотрев вниз, я вижу маленький стеклянный шарик. Точь-в-точь как те, которыми мы с Салли играли в детстве. Помню, у меня была припасена целая куча таких шариков в старой жестяной банке. Я наклоняюсь, чтобы его поднять. Он очень красивый, и мой внутренний ребенок на секунду засматривается на окруженный стеклом нежно-голубой узор в форме глаза. Рассматривая шарик, я чувствую, что в кармане вибрирует телефон.

Вытащив его, я вижу на экране имя Пола. Сообщение. Щелкнув на него, читаю:

Слышал, ты навестила нашу пациентку. Как насчет выпить? На случай, если вдруг захочешь присоединиться, я буду в Корабле на набережной в 8. И спасибо, что попыталась, Кейт. Я знаю, это много значит для Салли, даже если она сама этого не осознает. П.

С шариком и телефоном в руках я захожу в дом и тщательно запираю за собой дверь, раздумывая, хочу ли присоединиться к Полу. Он точно захочет поговорить о Салли, а мне нечего ему сказать. Но затем я представляю, как проведу целый вечер в этом паршивом доме, и идея выйти прогуляться уже не кажется такой уж плохой. Положив шарик в чемодан, я поднимаюсь на второй этаж, чтобы переодеться во что-нибудь более подходящее. Хватит на сегодня привидений. Бокал прохладного вина, дружеский разговор и несколько часов обычной жизни мне сейчас точно не повредят.

Пол сидит за низким деревянным столом спиной к залу и, запрокинув голову, пьет пиво. Я пересекаю залитый теплым приглушенным светом бар и легонько похлопываю его по плечу.

– Привет, – поворачивается он. Поднявшись со стула, приветственно целует меня в щеку. – Что будешь?

– Нет-нет, – отвечаю я. – Сегодня я угощаю.

Улыбнувшись, Пол садится обратно за стол; я направляюсь к барной стойке за напитками и чувствую, что он на меня смотрит. Наверняка все его мысли сейчас о Салли, о том, как мы с ней поговорили; он волнуется. Даже не сомневаюсь.

Когда я возвращаюсь с напитками, он выглядит задумчивым.

– Не переживай, я не собираюсь выпить всю за раз, – говорю я, ставя на стол бутылку белого вина. – Просто дешевле купить целую бутылку, чем заказывать бокал за бокалом.

Я протягиваю ему пинту пива.

– Все хорошо, Кейт, – заверяет меня он, глядя, как я наливаю вино. – Тебе не нужно оправдываться. Просто кто-то умеет пить, а кто-то, не будем уточнять кто, – нет. За наше здоровье.

– За наше здоровье.

Отхлебнув немного пива, Пол ставит стакан на стол.

– Класс, – говорит он и, закатав рукава, подается вперед.

– Ага, – отвечаю я, делая глоток вина. Ноги покалывает. Наверное, это все морской воздух.

Когда Пол снова поднимает стакан, на его руку падает свет. Кожу покрывают ярко-красные неровные рубцы, словно кто-то полоснул его ножом. Заметив, куда я смотрю, он резко опускает рукава. Я решаю не спрашивать.

– Так странно снова здесь очутиться, – говорю я, окидывая взглядом бар у него за спиной. – Ничего не изменилось.

Из-за низкого потолка и тусклого света мне кажется, словно я оказалась в жилище отшельника где-то глубоко под землей. Корабль – самое старое здание в Херн Бэй, построенное еще в период Наполеоновских войн, тогда оно служило убежищем для моряков, скрывающихся от французов. Я представляю, как они прятались в темных расщелинах, пытаясь хоть на время убежать из этого жестокого мира. Мой отец любил здесь выпивать. Я представляю, как он каждое воскресенье сидел в этом баре, сжимая мускулистой рукой, привычной к разделке туш, кружку пива, пока в нескольких минутах ходьбы его жена и дочери играли на пляже в старую игру. Это было папино укрытие, думаю я про себя, глядя, как официантка за барной стойкой зажигает толстую восковую свечу и ставит на окно. Его мавзолей.

И затем я вижу Рэя. Сидит спиной к стене на месте отца, в самом конце бара. Он кивает мне и поднимает кружку пива. Улыбнувшись, я машу ему.

Пол смотрит на меня.

– Кто это?

– Да так, просто старый друг моего отца.

Пол прищуривается:

– Никогда его раньше не видел. Он из местных?

– Да, рыбак, – отвечаю я. – Он уже много лет здесь постоянный посетитель.

Повернувшись к нам спиной, Рэй болтает с молодым барменом; глядя на него, я чувствую, как меня пронзает резкая боль. Почему папа меня не любил, думаю я, за что он меня так ненавидел?

– Хочешь об этом поговорить? – прерывает мои мысли Пол. – О встрече с Салли? Когда я вернулся, она была вся на взводе.