Мне снилось, как Флинн Фрэзер по прозвищу Призрак прыгает на цыпочках посреди ринга. Снилась его огромная улыбка. Наш бесстрашный союзник. Снилось, как Каидан говорит мне, что любит меня, и тут же Рахав и Фарзуф приставляют пистолеты к нашим головам. А все повелители хохочут.
Глава двадцать третья
Тайное становится явным
Я проснулась вся в поту под четырьмя одеялами. Сбросила их, тихонько пискнула, поняв, что на мне только лифчик и трусики, быстро натянула на себя простыню и осмотрелась. Но в каюте были только мы с Занией. Она тоже сбросила все одеяла, оставшись в простыне. Я села, нашарила глазами свою одежду, разложенную на креслах, поднялась и взяла футболку и шорты. Каждое движение давалось с трудом и ощущалось как болезненное. Вещи были еще немного влажными, но я сочла, что они достаточно просохли, чтобы одеться. Мой телефон лежал на столе, там, где я оставила его накануне. Я взяла его, отправила отцу сообщение A911 и поднялась на палубу.
Дул теплый ветерок, а утреннее солнце светило так ярко, что пришлось приложить ладонь козырьком, чтобы разглядеть, где мы. Оказалось, в том самом порту близ Лос-Анджелеса, из которого мы отправились накануне. Коп и Кай, оба одетые, стояли в противоположных концах палубы и смотрели каждый в свою сторону. Коп скрестил руки на груди, Кай облокотился о борт. Я покачала головой — грустно, что они так и не помирились. Так много всего было против нас, что мы не могли позволить себе разлада.
Я подошла к Каю и взяла его за руку, переплетя наши пальцы. Он продолжал смотреть на море, и мне очень не понравилось отсутствующее выражение его лица: это значило, что он закрылся от всех — в том числе от меня. Конечно, он думал о том, что мы подслушали ночью. Я осторожно сжала его руку, и только тогда он посмотрел на меня.
Его черты смягчились, и я с облегчением почувствовала, как слабеет тугой узел у меня внутри.
— Дивные волосы, дорогая, — сказал Каидан, дёргая меня за высохший соленый локон.
Я фыркнула и прижалась лбом к его груди. На сей раз он меня не покинет. Что бы ни случилось и сколько бы миль нас ни разделяли, мы всё равно будем вместе. Осознание этого успокаивало как ничто другое. Затем у меня перед глазами возникло лицо Флинна, и я вцепилась в жесткую от соли футболку Кая. Из глаз полились слезы, рыдания застревали в горле. Кай притянул меня ближе и погладил по спине. Но тут я поняла, что мы на людях, да и шептуны могут оказаться неподалеку, отстранилась и вытерла глаза. Кай, кажется, понял.
Зажужжал телефон — отец.
— Еще в Лос-Анджелесе?
— Да, сэр.
— Отвези девочку, куда планировала. Сын Алоцера вылетает сегодня днем, ты вечером. Я сейчас еду в Лос-Анджелес, чтобы поговорить с тобой лично. Азаил сказал, что-то случилось.
— Он не ошибся. — Я едва ворочала языком, силясь побороть печаль и тревогу.
Я услышала характерный отцовский огорченный вздох, и он сказал, что мы скоро увидимся.
На палубу поднялась Зания. Ее волосы были гладко зачесаны и убраны в конский хвост, а одежда слегка измята. Но она шла прямо, высоко держа голову. Зания и Коп ненадолго встретились глазами, после чего принялись старательно смотреть на воду и по сторонам.
Наконец к нам по причалу подошел Блейк.
— Всё в порядке ребята, катер я сдал. Идем!
Он кинул каждому из нас по энергетическому батончику, и мы, жуя на ходу, побрели к парковке. Яркое солнце странно контрастировало с нашим мрачным настроением. За всю дорогу до монастыря никто из нас не проронил ни слова. Глаза у всех были стеклянные, шок от пережитого парализовал сознание.
Мы припарковались на знакомом мне и Каидану пятачке, посыпанном гравием, и я повела всех к дверям, где нас приветствовала монахиня. Я узнала сестру Эмили, которая принимала меня здесь два года назад, и могла бы поклясться, что даже ее цветастое платье — то самое, что было на ней в тот день. Коп, Кай и Блейк остались в холле у входа, а нас с Зи сестра провела в монастырскую гостиную. Там я представила сестре Занию и объяснила, что она — беженка с Ближнего Востока, которую мой отец помог вызволить из чудовищных условий. Зания сама не говорила, только кивала головой, подтверждая мои слова о ее стремлении преодолеть алкогольную зависимость и укоренившейся ненависти к мужскому полу.
Аура сестры Эмили светилась состраданием и только состраданием — это помогло отчасти рассеять опасения Зании, которые, как я догадывалась, у нее были.
— Это лишь на время, — сказала я монахине. — Отец сейчас подыскивает место, где она сможет поселиться.
— Рада, что вы здесь с нами, Зания, — сестра Эмили приветливо улыбнулась. — Мы предоставляем консультации, размещение и питание. У нас вы будете в безопасности. — Монахиня не попыталась дотронуться до Зании, но ее глаза излучали тепло, приязнь и готовность помочь. — Попрощайтесь, пожалуйста, с друзьями.
Мы с Занией поднялись и вернулись к входу, но Копа там не было. Блейк и Кай кивком указали на раскрытые двери в другом конце холла. Часовня.
Вчетвером мы тихо пересекли холл и заглянули в небольшое помещение с пятью рядами скамей. Перед распятием стояли на коленях три пожилых монахини, над каждой преданно нес стражу ангел-хранитель. Повсюду мерцали свечи. Коп с низко опущенной головой сидел в третьем ряду.
Я шагнула внутрь, и меня сразу же окатила такая могучая волна чистоты и умиротворения, что мне с трудом удалось сдержать слезы. После прошедшей ночи трудно было поверить, что на земле есть хоть один уголок, не запятнанный ненавистью повелителей.
Ко мне подошла Зания, кивком головы я указала ей на Копа. Она сглотнула, но кивнула в ответ и, пройдя вперед, опустилась на соседнее с Копом место. Я присела с краю, рядом с ней, и она взяла меня за руку. Оглянувшись, я увидела, что Каидан и Блейк вежливо стоят в холле, прислонившись к стене. Входить в часовню они не стали.
— Я никогда не молилась, — шепнула мне Зания. — Научишь меня?
Я не сразу открыла рот. Пусть Меч справедливости и оживал в моих руках, но я все еще не чувствовала себя вполне его достойной.
— Я просто… разговариваю, — объяснила я шепотом. — Давай я поговорю, а ты послушаешь, ладно?
Зания кивнула; она, судя по ее виду, очень нервничала — точно так же, как и я. Но когда я опустила голову, а она последовала моему примеру и мы склонились друг к другу, на нас обеих снизошло спокойствие. Под конец ее лицо было мокрым от слез, и я машинально отерла их тыльной стороной пальцев.
— Спасибо тебе, — прошептала она. — Ты так много сделала для меня, сестра.
— Была рада помочь. Счастлива, что ты с нами.
И я обняла Занию. Она в ответ обняла меня одной рукой, и я увидела, что другая ее рука лежит в руке Копа. Мне не было известно, от кого исходила инициатива, но то, что контакт состоялся, наполнило меня счастьем. Я подмигнула Зании, а она прикусила губу, подавляя неуверенную улыбку. В этот момент у меня появилась убежденность, что Зания выдержит, хотя ей и придется нелегко. У нее всё будет хорошо. И у Копано тоже.
