Онлайн книга «Тёмный дар»
|
– Ты на самом деле тут? – спросила Кара. Глаз птицы сменился с голубого на оранжевый. «Да». – Этого не может быть, – сказала Кара. – Колодец же накрыт сверху. Как же ты попала внутрь? Глаз сменился вопросительно-лиловым. Он помигал в темноте. «А ты как думаешь?» – Это магия, – сказала Кара, и свет снова сменился на оранжевый. «Да». – Ты можешь вытащить меня отсюда? – спросила Кара. Свет сделался красным. «Нет». – Ну, а хотя бы помочь мне сбежать ты можешь? Свет остался красным. – Ну и зачем ты здесь тогда? – спросила Кара сиплым, изменившимся до неузнаваемости голосом. Птицын глаз сделался тускло-голубым. Кара помнила этот цвет по Чащобе. Тогда ей показалось, что он означает печаль, но теперь, когда его глубинные оттенки значения пронизали тьму, девочка поняла, что была не совсем права. – Ты чувствуешь себя виноватой, – сказала Кара. Глаз тут же сделался оранжевым. – Потому что это ты привела меня к гримуару. По-прежнему оранжевый. – Ну, так и чего тебе надо? Ты что хочешь, чтобы я сказала тебе, что всё в порядке? Что ж, ладно. Я тебя не виню. Это же не ты заставила меня убить Саймона. Просто я плохая и злая, как все и говорят. Как и моя мать. Свет сделался красным, ярче и настойчивей прежнего. «Нет!» Глаза стремительно замелькали, торопясь всё объяснить, и наконец остановились на тёплом розовом свете, который сразу наполнил Кару ощущением покоя. – Мама! – сказала она. Оранжевая вспышка – и потом птица показала ей цвет, которого Кара ещё ни разу не видела. Что-то среднее между чёрным и зелёным, но не то и не другое. Цвет морового поветрия, цвет смерти и кошмаров, о которых лучше сразу забыть, цвет, давным-давно изгнанный из мира. То был цвет зла. Глаз птицы мигнул розовым, красным и этим цветом, а потом снова. И снова. «Мама. Не. Злая. Мама. Не. Злая». – Да нет, она была злая, – сказала Кара. – Она же убила свою лучшую подругу и её мужа. И Констанс изуродовала. Красный. «Нет!» А потом красный свет перестал быть светом, а превратился в светящийся шар, отбрасывающий вереницы образов на стенку Колодца. Образов минувшего. Каре потребовалось некоторое время, чтобы признать в том месте, которое она видит, дом Смитов. Не заброшенную развалюху, куда завела её Грейс в Последнюю Ночь, а свежевыкрашенный дом, полный надежд. Кара видела его сверху, как будто сидела на ветках соседнего дерева, и она поняла, что, видимо, перед ней воспоминания птицы. Кто-то плакал. Кара обернулась и увидела на стене у себя за спиной изображение тёти Эбби. Она стояла на коленях в траве над мёртвым мужчиной. Его лицо, некогда красивое, было искажено ужасающей гримасой. – Что ты натворила?! – спросила женщина, запыхавшаяся оттого, что прибежала сюда через поле. Живот у неё был огромный, она явно ждала ребенка. – А где Констанс? – Мама! – воскликнула Кара. Кара потянулась, чтобы коснуться её лица, потускневшего воспоминания, внезапно снова сделавшегося ярким и полным жизни – но нащупала только холодные камни Колодца. Эбби поднялась на ноги. Из глаз у неё ручьём текли слёзы – но слёзы не могли скрыть безумия, что в них клубилось. К груди она крепко прижимала гримуар. – Они пытались его отобрать! – сказала она. – Они говорили, будто он управляет мной! Я не собиралась причинять ему зло. И Констанс я обижать не хотела. Она там, в доме. Она жива. Но её лицо… лицо… Я не хотела, я просто пыталась получить его назад… Я не могла допустить, чтобы они его забрали. Я его люблю. Как ты думаешь, когда он вернется, он будет любить меня по-прежнему? – Всё кончено, Эбби. – Это не моя вина. Мама терпеливо кивнула и, как бы исподволь, шагнула в сторону Эбби. – Ты права. Не следовало мне учить тебя таким опасным вещам. Это моя вина. Мама протянула руки. – Отдай его мне. Эбби шарахнулась прочь раненым зверем. – Нет! – сказала она, раскрывая гримуар. – Я могу всё исправить. В глазах Эбби билось возбуждение. Она принялась листать заклинания и остановилась, только дойдя до последней страницы. Она расплылась в ребяческой улыбке. – Вот же оно, Хелена! – воскликнула она. – Вот слова, что вернут его назад! Мама решительно замотала головой. – Это же Последнее Заклинание! – сказала она. – Знаешь ведь, что будет. – Со мной ничего не будет. Я этого не допущу. Мама Кары в три стремительных шага подошла вплотную и положила руки на плечи Эбби. Та дернулась, но вырываться не стала. – Посмотри мне в глаза! – велела мама. Она говорила резким, учительским тоном, и Эбби подчинилась. Пристально глядя ей в глаза, мама сказала: – Помнишь, в тот день, на ферме? Чему я тебя научила первым делом? Эбби отбарабанила наизусть, как будто ей уже тысячу раз приходилось повторять эти слова: – Никогда, ни при каких обстоятельствах не дописывай гримуар до конца. Последняя страница должна оставаться чистой. – Это самый важный совет, который может услышать ведьма. Последуй ему. – Ну подумаешь, я умру! Ну и что? – Ты пожалеешь, что не умерла. – Он говорил, что по-прежнему любит меня, даже после того, как узнал, кто я. Я просто хочу всё исправить. Мама погладила золотистые кудри Эбби. – Да, я понимаю. Но есть вещи, которых не исправить даже магией, друг мой. И мама осторожно-осторожно принялась высвобождать гримуар из пальцев Эбби. Но когда книга уже совсем было перешла в её руки, Эбби снова выхватила её. – Может быть, эти правила касаются тебя – но не меня! Мой гримуар даёт мне всё, чего бы я ни захотела! Я могущественней тебя! – Да, он хочет, чтобы ты так думала. Нет искушения большего, чем могущество. И книга это знает! – Тебе просто завидно! Ты хочешь её у меня отобрать! Как и он! – Ну, довольно! Не дури, Абигейл! Не можешь ты произнести Последнее Заклинание! – Ах, вот как? Сейчас увидишь! Гримуар сам собой распахнулся на последней странице. Эбби принялась читать. Мама бросилась было к ней, пытаясь её остановить, но Эбби пробормотала несколько слов и взмыла высоко в воздух. Оказавшись вне досягаемости, она продолжала читать заклинание. Слова звучали как нагромождение загадочных слогов, её голос лишь отдалённо напоминал её собственный. |