Книга Маленькое привидение из дверного замка, страница 2 – Алекс Рюле

Пузырь сказал это так, словно ужасно этим гордился. И от гордости он надулся ещё больше. Потом подплыл к ногам Пауля и назидательно произнёс:

– Привидения всегда живут в замках.

– Но не в таких же!

– А вот и в таких! Точно в таких. Стопроцентно. В каких же ещё? – И он вопросительно взглянул на Пауля.

– Ну, в больших… и не в замках, а в замках! В которых живут короли, и рыцари, и прекрасные дамы.

– Ты король? – осведомилось привидение.

– Нет конечно! Я просто Пауль.

– Ага, Пауль, ясно. Пауль – это вроде рыцаря?

– Да нет. Это моё имя, меня так зовут. Тебя вот как зовут?

Привидение опасливо оглянулось, прислушалось и покачало головой:

– Нет, меня никто не зовёт.

– Да я про имя! – хихикнул Пауль. – Имя-то у тебя есть?

– Не знаю, – призналось привидение, – может быть… может быть, Карапузогиппокракатау?

– Да ну, таких имён не бывает, – возразил Пауль.

– Почему это? Звучит внушительно, наводит страх и трепет. – Привидение вскинуло белые ручки, словно хотело напугать. Оно зверски оскалилось, сжало кулаки и заколыхалось у ног Пауля. – О, трепещите! Все-все – и короли, и рыцари, и Паули, и все остальные тоже! Перед вами Карапузо… Ой… как там меня зовут?

– Не знаю, – сказал Пауль.

– Циппель меня дери! – ругнулось привидение. – Теперь я забыл собственное имя.

– Циппель! – воскликнул Пауль.

– Что?

– Циппель, – повторил Пауль. – Тебя зовут Циппель.

– Стопроцентно? Откуда ты знаешь?

– Я и не знаю, – признался Пауль. – Просто мне кажется, это имя тебе подходит.

– Честно? – Привидение задумалось. – А оно наводит страх и трепет?

– Насчёт страха не знаю… – сказал Пауль. – Просто… по-моему, так могли бы звать привидение…

«Очень маленькое привидение», – подумал он про себя, а вслух сказал:

– Привидение, которое живёт в… в дверном замке.

– Ну здорово, – обрадовался Циппель. – Это я и есть! Привидение, которое живёт в замке. В дверном замке. Значит, меня зовут Цип… – Он вдруг замер. – Тсс. Кто-то идёт!

На лестнице зажёгся свет и послышались чьи-то шаги. Заскрипели перила.

– Ой-ой-ой, – зашептал Циппель испуганно, – это наверняка какой-то рослый.

– Какой-то кто?

– Рослый.

– Ты хочешь сказать: взрослый? – спросил Пауль.

– Я же так и говорю!

– Ты их боишься?

– О, да-да-да, очень! Все рослые ужасно злые. Все. Очень злые. Ты меня не выдашь? Нет?

– Не выдам, честное слово, – пообещал Пауль.

Привидение скользнуло к двери крошечным лучом, стало меньше, потом ещё меньше, и Паулю показалось, что дверной замок проглотил его. Замочная скважина светилась ещё секунду-другую, а потом враз погасла.

– Привет, Пауль! – Папа устало поднимался по лестнице. Он был одет в строгий костюм, как всегда, когда ходил на работу.

– Привет, пап! Ты сегодня ушёл пораньше?

Обычно-то папа возвращался домой только к вечеру.

Папа ничего не ответил и только удивлённо спросил:

– Почему ты сидишь под дверью?

– Я… я ключ забыл, – соврал Пауль.

– Сколько раз я тебе говорил! – раздражённо начал папа, доставая ключи. – Когда идёшь на улицу, первым делом остановись и подумай: всё ли ты взял! Ключи, деньги и…

– Да-да! – Пауль вскочил. – Знаю-знаю. И ранец. Можешь дать ключ? Хочу сам открыть дверь.

– Ну конечно.

Пауль быстро-быстро наклонился к замочной скважине, шепнул: «Берегись!» – и аккуратно вставил ключ.

– Ты что-то сказал? – спросил папа.

– Ничего-ничего, – ответил Пауль и снова зашептал: – Осторожно, поворачиваю…

– У тебя всё хорошо? – Папа удивлённо прислушивался.

– Да просто преотлично! – Пауль криво улыбнулся. – А у тебя? – И он осторожно повернул ключ в замочной скважине.

– Ну так… сойдёт, – пробормотал папа.

Ключ в замке вдруг задрожал.

– Ох, – испуганно шепнул Пауль, – я тебя задел?

– Это ты мне? – удивился папа.

– Да, – спохватился Пауль, – как дела на работе?

– На работе… ну, в общем… – папа запнулся, – да, в общем, как обычно. Скучновато.

– Ясно. – Пауль совсем его не слушал. Он наконец-то справился с ключом. Дверь отворилась.

– А у тебя как дела? – спросил папа.

– Тоже скучновато, – соврал Пауль.

На ужин были макароны. Немножко переваренные, если честно. А если совсем честно, то просто какая-то макаронная каша. Потому что маме было совсем не до еды. Она готовила ужин и только и думала что о своём выступлении на следующей неделе. Мама Пауля – певица. Она поёт в оперном хоре. Но иногда выступает сольно. Сольно – значит в одиночку. Когда поёшь совсем один, без хора, то всему залу слышно каждую твою ошибку. Мама Пауля очень любит петь и всегда очень волнуется, если ей доверяют солировать.

Так что в этот вечер она думала только об опере, а вовсе не о макаронах, поэтому они получились переваренными и липкими. Но Пауль всё равно сказал, что было очень вкусно. А папа просто молча ел.

Вот тут-то всё и случилось.

– Сможешь прийти в пятницу пораньше? – спросила вдруг мама папу.

– Что? – очнулся папа. – Зачем?

– Я же говорила: у нас будут менять замок.

– Что-о-о? – Пауль выронил вилку с комком макарон. – Какой замок?

– На входной двери. Мы давно хотели его поменять.

– Такой прекрасный замок! – воскликнул Пауль.

– Прекрасный? – удивилась мама. – Что же в нём прекрасного?

– Это мой самый любимый замок! – закричал Пауль. – Правда-правда! Такая чудесная замочная скважина… И… и когда поворачиваешь ключ, так красиво клацает. И пахнет хорошо…

Мама и папа переглянулись. Потом папа сказал:

– Он же совсем старый. Теперь есть современные, надёжные…

– Но ведь вы так любите старые вещи! – перебил его Пауль. – Коричневые стулья в большой комнате, например. Вы всегда говорили: осторожно, не сломай, теперь таких не купишь. И мамина оперная музыка старая, но ты, мам, всё время говоришь, что она самая красивая.