Онлайн книга «Смерть в стекле»
|
– Доктор Харбин, еще не все потеряно, – говорит миссис Бибби. – Ребенок по-прежнему у нас. Можно попытать с ней счастья на лондонском рынке. – Почему вы решили, что мы найдем покупателя в Лондоне? Если уж французы не готовы купить похищенного ребенка, его похищенного ребенка… – Попытаться стоит, сэр, – твердо заявляет миссис Бибби. – Насколько я понимаю, лондонские коллекционеры самые отчаянные и азартные. Они охотно идут на риск и редко спрашивают, откуда взялись их приобретения. – Все, завязываю я с этим бизнесом, – качает головой доктор Харбин. – Если не попадем в лапы к преступникам, нас схватит полиция… – Вот если он вас поймает, тогда уж вам точно несдобровать. Возможно, доктор и плачет, но за толстыми стеклами его очков слез не различить. Миссис Бибби улыбается. Улыбка у нее кошачья, голос вкрадчивый, даже ласковый: – Доктор, дорогой, не унывайте. Доктор Харбин снимает очки и ищет платок. – Все, мне конец, я – труп. – Не буду с вами спорить, сэр, но все же послушайтесь моего совета. Не падайте духом, и давайте поедем в Лондон. Если повезет, продадим свой товар. А потом купите себе билет на корабль и скроетесь в неизвестном направлении. – А что еще мне остается? – Значит, решено. Едем в Лондон. * * * – Она меняется, – сообщает доктор, снимая кольчужные перчатки. – У нее лезут постоянные зубы. Кристабель подтягивает ноги к груди и отворачивает лицо к стене, а сама косит на доктора одним глазом, и глаз темнеет, становится черным. Доктор Харбин подходит к окну. – Ей нужно быть в воде. Иначе у нее атрофируются конечности. Револьвер миссис Бибби наведен на доктора, хотя тот, как бы сильно он ни нервничал, никогда не нападает, не кричит и не теряет самообладания. Только остатки профессиональной гордости заставляют его сохранять бесстрастность в отношении пациента, даже такого, как Кристабель. – Волосы выпадают? – спрашивает он няню. – У меня или у нее? – Она показывает на волосяные комки в углах комнаты. – Скоро она линять начнет. – Линять? – Сбрасывать кожу. – Боже. А что будет под кожей? – Другая кожа. Та же Кристабель, только больше. – Помолчав, доктор добавляет: – Для них это в порядке вещей, как утверждал преподобный Уинтер, пусть земля ему будет пухом. – А он-то знал, что говорил, – бормочет миссис Бибби. – Нельзя не учитывать и природные аномалии. – Это вы про чаек, что ломают шеи, пытаясь залететь в дом через окна, про улиток и проклятых тритонов? И про это… – Она показывает на стены, по которым уже струится вода. – Скоро она начнет привлекать не только улиток и чаек, – предупреждает доктор. * * * Миссис Бибби моет пол, ибо доктор наказал не оставлять следов. Она собирает выпавшие волосы – волнистые тонкие белые пряди, пустые раковины от улиток и игольчатые зубы. Кристабель подготовлена в дорогу: ждет в передней, лежа в простом прямоугольном деревянном сундуке. Гроб, да и только, но при докторе не вздумайте его так называть. Изнутри сундук выстлан одеялами, по его верхнему краю проделаны вентиляционные отверстия, которые совсем не бросаются в глаза. Сундук, по проекту доктора, сколотил местный плотник. С минуты на минуту подъедет наемный экипаж. Миссис Бибби оставит окна открытыми. Как она ни старается, выветрить из комнаты специфический запах не удается: воняет, как на рыбном рынке Биллингзгит в жаркий день. * * * Дождь, подобный этому, размоет дороги и увеличит путь до Грейвзенда на несколько часов. Кучер наемного экипажа нервничает, да и с чего ему быть спокойным? Колченогая пассажирка широка в плечах, взгляд у нее подозрительный, руки как у воришки. А доктор дерганый какой-то, нервно ёрзает. Не говоря уже про сундук: кучер уверен, в нем что-то шевельнулось – внезапно вскинулось и упало, – когда он заносил его в экипаж (пассажиры ни в какую не соглашались расстаться со своим багажом на время пути, хотя в карете и без того тесно). И заплатили ему за услуги втрое больше, рассчитались вперед, – чтоб не болтал лишнего. Одно это любого насторожит. Да еще эти чайки. Такого их скопища он сроду не видел. Целыми стаями они сидели на крыше дома, в саду, на прилегающих полях. Лошади в панике, чудят, фыркают, глаза у них под шорами выпучены: его тревога через вожжи передается им. Кучер подумывает о том, чтобы высадить пассажиров вместе с их багажом и укатить прочь, однако в уме он уже сотни раз потратил полученные деньги. Одно ясно: он ввязался в мутное дело. * * * Миссис Бибби держит под платком заряженный револьвер, оружие приятно холодит ладонь. Доктор сидит рядом, спит. Его голова болтается в такт движению экипажа, рот открыт, стекла очков запотели. По стенкам кареты уже сочится вода. Миссис Бибби слышит крики чаек, сопровождающих экипаж. Слава богу, что они нигде надолго не останавливались, и в карету не заползли улитки. Доктор храпит во сне. Такого общения с ним ей достаточно. Перед отъездом она напоила его зельем – успокоительным тонизирующим снадобьем, как она ему объяснила, – и тем самым обеспечила себе и Кракен мирное путешествие. Доктор, конечно, дурак, что согласился выпить его, но в последние дни он вообще перестал соображать. У миссис Бибби мелькает мысль, что, может быть, стоит сбросить балласт, повысить эффективность этого предприятия. Она внимательно смотрит на доктора. Он оказался никудышным вором и нервным коммерсантом: кишка у него тонка. Не то что у нее. Она создана для темных делишек. Любого за пояс заткнет, спуску никому не даст, даром что у нее ноги больные. Из сундука, что стоит у ног миссис Бибби, раздается постукивание. – Утихомирься, спи. Тишина. Потом снова постукивание по боковой стенке сундука – отрывистый, повторяющийся ритм. – Один раз – «да», два раза – «нет», это ясно? Тишина. Затем двенадцать ударов. Пауза. Еще пять. – Ладно, уговорила, – улыбается миссис Бибби. – Раз доктор храпит во всю свою блестящую лысину, так и быть, расскажу тебе историю, Кракен. Давным-давно… Доркас и Деллу выловили с илистого дна Темзы – ведь именно туда, разумеется, завели их туманные выдры – и положили на берегу. Они моргали, плевались, хватали ртами воздух, что-то бессвязно лопотали, и их отнесли в больницу Святого Варфоломея. Дежурный врач внимательно выслушал рассказ Доркас о том, как ей жилось в исправительной школе, как ее избивали цепью, «девятихвостой кошкой» и когтистыми лапищами. И у него созрел план. Он предложил девочкам хорошую работу: они будут жить в его доме и постигать науку прислуживания, и никаких телесных наказаний. Но когда они прибыли в дом доктора, чудесное местечко на берегу реки, их надежды растаяли. Жена доктора согласилась взять в услужение невзрачную хромую Доркас, сказав, что миленькая Делла ей не нужна. Она прекрасно знала, что из миленькой сиротки наверняка вырастет прелестная горничная, а госпожам от прелестных горничных одно расстройство. Делле нашли место в другой респектабельной семье в одной из соседних деревень. |