Книга Моя прелестная девочка, страница 26 – Тэсс Даймонд

– Ты отклонил версии Мэгги по поводу той хижины в деле Манкузо, – продолжала Грейс, уже мягче, понимая, что наконец достучалась до него. – Она не хотела, чтобы спецназ заходил так скоро. Но ты не послушал ее. Ты решил, что знаешь лучше, и ты сделал выбор, и погибли люди. А тебе к груди пристегнули бомбу. Такое сломает любого, Пол.

– Да я же, черт побери, агент ФБР, Грейс, – его голос был тихим и гулким, а глаза переполнились болью, которую он скрывал глубоко внутри. – Я старший агент, у меня в подчинении люди. Я руковожу элитной группой. Я на службе уже пятнадцать лет. Я выше всего этого.

– Ой да брось ты, – сказала Грейс свирепо. – Травма есть травма, Пол. Мы не можем предугадать нашу реакцию, пока это не произойдет. Ты не можешь быть «выше» ПТСР. Это не слабость, и это нельзя решить усилием воли. Но все будет усугубляться, пока ты не изучишь техники борьбы и не научишься справляться с ним.

– Я справляюсь, – сказал Пол сквозь зубы.

– Ты вредишь себе и мучаешь людей, которые работают с тобой и заботятся о тебе. И ты тормозишь мое расследование. И мы оба знаем, что ты выше всего этого.

Рация в руке Пола затрещала.

– У нас все чисто, командир, – сказал сотрудник отряда спецназа. – Одно тело. Женщина. Под сорок. Нам потребуются криминалисты. И судмедэксперт. И ваш профайлер. Тут что-то странное.

Грейс посмотрела на Пола.

– Я пойду внутрь, – сказала она. – И, если на этом теле будут бриллиантовые серьги, ты позволишь мне рассматривать эти убийства как серию.

– А если я откажусь? – спросил он.

У Грейс скрутило живот.

– Тогда я буду действовать в обход тебя. Я пойду к твоему начальству, – сказала она. – И они встанут на мою сторону, Пол. Не только потому, что я права. Но потому, что я приношу им чертовски много хвалебных отзывов в прессе.

– Ты действительно так сделаешь?

– Я сделаю все, чтобы поймать этого типа, – сказала Грейс, и при мысли об убийце неистовый жар закипел у нее в груди. – Это моя работа. Тебе стоит вспомнить, что и твоя тоже.

Не сказав больше ни слова, она зашагала по тротуару. Гэвин присоединился к ней, когда она вошла в парадную.

– Как прошло? – спросил он.

Грейс вызвала лифт.

– Ну, он не уволил меня. Пока.

– У тебя стальные нервы, Грейс, – сказал он. Двери лифта захлопнулись за ними. – Мне нравится это в женщинах.

– Тебе нравится все во мне, – саркастично заметила она, благодарная за возможность в такой момент отвлечься на его подтрунивание. Она не могла терпеть конфликтовать с Полом почти так же сильно, как ненавидела то, что происходило с ним.

– Это правда, – ответил Гэвин. Беззастенчивая честность в его тоне поразила ее так сильно, что она посмотрела на него распахнутыми от удивления глазами.

– Да ладно, это не новость, – сказал он. – Тебя нелегко забыть.

– Гэвин, я… – начала она, но тут лифт звякнул, и двери открылись: перед ними был коридор, в котором кишели криминалисты и спецназ.

– Позже, – сказал он. – Идем.

Они пробрались сквозь толпу к квартире, на двери была натянута желтая лента. Надев бахилы и перчатки, Грейс проскользнула под заграждением в квартиру.

Оформление было сделано со вкусом. Дорого. Нэнси Бэнтам, адвокат по разводам, что жила – и умерла – здесь, очевидно любила роскошь. Грейс обратила внимание на антикварную вазу из уотерфордского хрусталя, в ней стояли все еще благоухающие тепличные цветы, которые, она знала, должно быть, прилетели с Гавайев. Кухня сверкала гладкими столешницами из карпатского мрамора, однако не было видно ни кастрюль, ни иной посуды. Она почувствовала за своей спиной Гэвина, молчаливого и внимательного, когда свободно, как у себя дома, прошла на кухню. Грейс открыла холодильник. Полно свежевыжатого сока и аккуратно упакованной еды от лидирующего сервиса доставки.

Эта женщина вела строго организованную жизнь. Она не любила суету, беспорядок и работу по дому. Она знала, чего хочет, и добивалась этого. До тех пор, пока…

– Все на своих местах, – высказал свои наблюдения Гэвин, когда они прошли в гостиную. Даже подушки на нежно-розовом диване лежали идеально ровно. – Он старался обставить дом Андерсонов как место ограбления, но здесь не стал утруждаться.

– Его уловка вскрылась в ту самую секунду, как он отправил мне коробку, – сказала она. – Он не хотел, чтобы мы заметили связь раньше. Но теперь…

– Он тычет этим нам прямо в лицо, – закончил Гэвин с отвращением, мотая головой. – Подруга, не нравится мне этот парень.

– Готов зайти в спальню? – спросила Грейс.

Он кивнул.

Они вошли в спальню и остановились как вкопанные, едва переступив порог. Грейс услышала, как Гэвин выругался у нее за спиной, совсем тихо, и она знала, что она одна слышала его.

Она не могла винить его. То, что они увидели, вселяло ужас и отвращение.

Нэнси была уложена на кровать, аккуратно застеленную под ней. Ее тело было полностью обнажено, а фисташковое покрывало усыпано снимками с полароида.

– Боже, этот парень ненавидит женщин, – сказал Гэвин.

Грейс нагнулась и взяла одну из фотографий. На ней была Нэнси, уже мертвая, полулежащая в ванне, полной воды. Грейс обернулась: из спальни была видна примыкающая ванная комната и ванна на гнутых звериных ножках, которая была на фото.

Гэвин протянул руку над ее плечом и взял у нее фотографию.

– Это какое-то безумие. – Он нахмурился, когда они с Грейс посмотрели друг на друга. – Даже слишком.

– Будто в сериале, – согласилась она.

– В точку. Словно он хочет показать нам, какой он плохой.

– Они для нас, не для него, – сказала Грейс. – Если бы они были памятными сувенирами, способом спустя время еще раз пережить момент убийства, его фетишем, я бы поняла. Но это? – Она медленно обернулась вокруг, оглядывая комнату. – Ему удалось одновременно унизить ее и посмеяться над нами.

Зоуи отвлеклась от осмотра ногтей жертвы и посмотрела на них.

– Здесь была борьба, как вы можете видеть. – Она показала на разбитое большое зеркало на противоположной стене. – Она отбивалась от него, хотя по ее виду и не скажешь.

– Он привел ее в порядок, – сказала Грейс: ее взгляд скользнул по безукоризненно уложенным волосам Нэнси.

– Он искупал ее, – сказала Зоуи. – Покрыл ее тело лосьоном. Накрасил ногти. Здесь немного пролит лак, вот здесь, видите? Она указала на розовое пятнышко рядом с подушкой.

Воображение Грейс живо рисовало эту картину: то, как убийца ухаживал за телом Нэнси. Он даже сделал фотографии, чтобы задокументировать это. Были ли они доказательством? Предупреждением? Его извращенным способом сказать: «Я забочусь о тебе»?