Онлайн книга «Удивительные истории о мужчинах»
|
– Думаю я, Антоныч, что надо расширять техническую грамотность наших офицеров, как ты считаешь? – Абсолютно правильно, тащ комдив! И углублять тоже! А то с шириной у нас более-менее, а глубины часто не хватает! – А вот правильно! И начнем мы, пожалуй… …Нажимаю проверку ламп, проверку закрытого положения арматуры, собираю схему откачки с одного борта через другой – лампочки то красные, то зеленые, то желтые, то горят ровным светом, то мигают, ну красота же, ну что он – не видит? – …А вот с Эдуарда и начнем. Нет – выходит, что не видит. – Тэ-э-э-э-эк. По трюмному дивизиону спрашивать его смысла нет, тут он все знает… – Хуй там, – шепчет Антоныч, – он киповец и в трюмных делах как свин в апельсинах! Делаю Антонычу обиженные глаза – ну в одном окопе же сидим, ну что за подставы-то? – …С электричества, что ли, начать? А вот это вот зря он так – в электричестве корабельном не всякий электрик без описания обойдется, а уж я-то… – А он электрик же по специальности, – выручает Антоныч, – тоже, думаю, не завалите! – Я-то и не завалю? – Нет, вы-то завалите, но, в общем, я бы на вашем месте, если позволите, начал бы со средств движения корабля! О, вот это, я понимаю, взаимовыручка! Там-то простота, когда разберешься, а я в этом как раз недавно разобрался, да и одно дело, если бы меня механик по образованию пытать собирался, а тут – люкс, что, я ему не навру, чуть что? – Ну как скажешь, Антоныч! Эдуард! А доложи-ка мне, будь так любезен, устройство ГТЗА, если тебя это, конечно, не затруднит! – Есть! – отвечаю. – Доложить устройство ГТЗА! Достаю листок и, с трудом сдерживая себя, чтоб не насвистывать от облегчения, начинаю чертить принципиальную схему. Черчу секунд пять – как раз первый квадратик успел нарисовать. – Ну? Чего молчишь? – Схему рисую! – Какую схему? – Какую задано, ту и рисую – ГТЗА! – Покажь! – смотрит на мой квадратик. – Да ну! Схему ГТЗА любой школьник нарисует! Не знаю, как там у них было в школах Витебской области, но у нас, в Минской, я в школе даже и слов-то таких: «ГТЗА» – не знал. – Давай, брат, конкретику мне! Не надо мне киселя этого по губам разводить! Давай коротко и ясно! – Главный турбозубчатый агрегат… – начинаю я давать. – Не, не, не – конкретно давай, без предварительных ласк! – …Состоит. Э… турбины у нас две! – Зачо-о-о-от! Шучу-шучу, не бойся, – не зачет еще! Пройдемся по конкретным цифрам. Так… что бы у тебя спросить-то… Полегче, для начала. А! Блядь, точно! Сколько лопаток в турбине? Докладывай! Я, конечно, не турбинист и техническое описание турбины изучал довольно поверхностно, можно даже сказать, что и наискосок, но удивительно – как я даже порядок цифр не запомнил? Кошусь на Антоныча – Антоныч усиленно не замечает этого. – Не знаю, тащ контр-адмирал, – честно признаюсь я, потому что пауза затягивается и загибать пальцы, шевеля губами, тоже не вариант – нет у меня столько пальцев. – Видал! Ха-ха! Первый выстрел – и сразу в яблочко! Вот как с вами плавать-то можно, когда вы таких элементарных вещей не знаете, а? Стыдно тебе хоть? Странно, но чувствую, что нет. – Так точно, – отвечаю, – стыднее и не бывало! – Эх и офицерики нынче пошли, не то что раньше, да, Антоныч? – Да, тащ адмирал, мельчают калибром. Не то что в наше время! – Мы-то да-а-а-а… – Да-а-а-а… мы-то… это… – Мы-то устройство, эх, помнишь? Ползали, грызли, учили, да? – О-го-го! – Вот как на них флот оставить? Развалят же всё? – Как пить дать! – Так. Пойду курить от расстройства. Потом спать, а к утренней вахте доложишь мне, Эдуард! И не надейся – я не забуду! Антоныч – под твою ответственность! И, довольный, уходит. – Уф… – Из штурманской выглядывает старпом. – Пронесло вроде на этот раз, да? – Да, – подтверждает Антоныч, – но не всех! Эдуарду вон, прямо ни за что, еще одна бессонная ночь прилетела! – Ну жалко его, да, но, с другой стороны, нам-то не прилетела, правильно? Поэтому чего уж душой кривить: Эдуарду прилетело, значит, так ему и надо! О, видали, как я в рифму. – Здесь вообще нет рифмы! – бурчу я в ответ. – Это у тебя нет, а у нормального офицера раз старпом сказал «в рифму» – значит, в рифму! – Антоныч, – спрашиваю, – так что там с лопатками-то этими? – Ну они есть, это точно, но количество их мне неизвестно. Звони на пульт. Звоню на пульт. – Ой, иди на хуй, – отвечает мне один пульт, а за ним и второй, – еще не хватало, чтоб трюмные лейтенанты пульты ГЭУ подъебывали! – Что пульты? – уточняет Антоныч. – Не знают, – говорю. – Ну звони комдиву-раз, я его только что на завтрак поднял. Звоню комдиву-раз. – Доброе, – говорю бодрым голосом, – утро! – Не знаю, настолько ли оно доброе, это утро, если двадцать три часа, а я в железной банке посреди Северного Ледовитого океана собираюсь завтракать в компании тех же самых хмурых рож. Ну ты в этом не виноват и поэтому ладно – чего хотел-то? – Юрий Владимирович! Сколько лопаток в турбине? – Надо же, – задумчиво хмыкает Юрий Владимирович, – такой перспективный был лейтенант и в первой же автономке сошел с ума! Кто бы мог подумать, что такое горе и на наши головы. Это тебе не ко мне, родной, – это тебе к доктору же надо. – Доктор точно не знает, сколько лопаток в турбине! – Согласен! Мало того, доктор даже, скорее всего, вообще не знает, что такое турбина, сколько их и где они у нас стоят, но зато у доктора столько разных таблеток есть, что у тебя сразу отпадет охота задавать людям дурацкие вопросы! – Так это не я, Юрий Владимирович! Это командир дивизии меня пытает! Говорит, что если до утра не расскажу, то высадит меня на ближайшем безлюдном острове! – Командир дивизии? – Он самый. – Ну, с его сроком службы неудивительно, и ему даже доктор уже не поможет. Антоныч забирает у меня трубку: – Юра! Серьезно, он не шутит! Представляешь? Да! Да, а потом же он и до вас дойдет! Да я понимаю, что ты не знаешь, ну давай приходи, а я механика вызову. – Повезло тебе, – говорит Антоныч, – Эдуард, что комдив задал тебе вопрос, на который не знает ответа никто, и поэтому ты вроде как опозорился, но не сильно – могло бы быть и хуже. А тут мы хотя бы все живы останемся! Так что прими эту жертву как должное! |