Книга Бессмертные, страница 16 – Джеймс Ганн

– Я сказала, используйте мою кровь. – В голосе Барбары зазвучал метал.

Сиберт посмотрел на нее. В руках она держала пистолет – его пистолет. Он был направлен на врача, и, хотя ее руки не дрожали, костяшки пальцев, сжимающих рукоять, побелели от напряжения.

Врач нахмурился, скрывая неуверенность.

– Какая у вас группа крови? – спросил он Сиберта.

– Первая отрицательная, – ответил тот. Казалось, что голос его доносится издалека.

– А ваша? – повторил вопрос врач, повернувшись к Барбаре.

– Какая разница? Если вы этого не сделаете, он все равно умрет.

Это было жестоко, отстраненно подумал Сиберт. Он и не подозревал, что Барбара может быть такой суровой.

Врач молча достал из сумки маленькую квадратную коробочку. Центрифуга, догадался Сиберт. Следом появились пластиковые трубки, снабженные иглами, и он прикрепил их к коробке…

– Цельную кровь, – заявила Барбара, – не только плазму!

Реальность опять уплывала. На Сиберта накатила слабость, и он почувствовал себя старым и выжатым как лимон. Он изо всех сил пытался остаться в сознании.

Барбара присела рядом с койкой, по-прежнему крепко сжимая пистолет. В подвале было темно и грязно, повсюду высились горы мусора, скопившегося за годы запустения.

Сиберт смутно ощущал, как врач протирает его руку и вводит иглу. Но когда в его венах потекла чужая кровь, он почувствовал прилив сил. Как будто внутри его забурлила жидкая жизнь.

– Литр, – сказал врач.

– Хорошо, достаточно.

– Мне придется сообщить об этом, вы же знаете. Ранение огнестрельное.

– Не имеет значения. К этому времени нас здесь уже не будет.

– Если вы только попробуете сдвинуть раненого с места, он умрет от шока.

Голоса затихали. Он опять засыпает, билась в голове Сиберта испуганная мысль. Он пытался бороться с широкой, темной волной, накрывающей его, но это было бесполезно.

Прямо перед тем, как нырнуть в эту волну с головой, он увидел, что врач отвернулся, убирая свое оборудование. Перед глазами Сиберта мелькнула рука с зажатым в ней металлическим предметом. При ударе о голову врача он издал странный, глухой звук.

– Просыпайся, Эдди! Ты должен проснуться!

В лицо снова повеяло прохладой, остужая жар внутри его. Он шевельнулся, и стон вырвался изо рта.

– Нужно вставать, Эдди! Нам придется искать другое укрытие.

Он с трудом открыл глаза. Прямо над собой он увидел измученное лицо Барбары с широко распахнутыми, полными тревоги глазами.

Она снова протерла его лицо влажной тканью.

– Постарайся, Эдди! – поторопила она. – Мы больше не можем здесь оставаться.

Я умру, – подумал он. – Так сказал врач. Затем он вспомнил Локка, а также то, за что боролся, и попытался встать. После нескольких бесплодных попыток он со стоном рухнул назад. Во второй раз Барбара помогала ему. Она просунула руку ему под спину и приподняла его. Он сел, и темный подвал пошатнулся, а затем бешено закрутился перед глазами.

Немного погодя он уже стоял, хотя так и не смог вспомнить, как ему удалось подняться на ноги. Казалось, что ноги от него за тысячу миль. Он велел им идти, а они не слушались. Ему пришлось по очереди аккуратно поднимать и не менее аккуратно опускать каждую ногу. Только поддержка Барбары помогала ему удержаться в вертикальном положении.

К старому, темному осьминогу, который оказался древней газовой печью, прислонился врач. Его голова лежала на груди.

– Мертв? – спросил Сиберт тонким, будто чужим голосом.

– Не болтай. Он просто без сознания. Его скоро хватятся. Он только что вышел из больницы, когда я его перехватила. Нас никто не видел, но они забеспокоятся, когда он не придет на следующее дежурство. Я дала тебе отдохнуть, сколько смогла, но теперь нам надо уходить.

Кое-как они добрались до шатких ступенек, ведущих наверх, к свету. Рядом, все так же обнимая и поддерживая его, внезапно всхлипнула Барбара.

– Эдди, Эдди! Что же нам теперь делать?

Сиберт молча собрался с силами, расправил плечи и постарался опираться на нее не так сильно.

– Брось, Бобс, – сказал он, – мы не можем сдаться сейчас.

– Хорошо, Эдди. – Ее голос стал тверже, уверенней. – Они ведь хотят убить тебя, правда, Эдди? Не меня?

– Откуда ты… знаешь?

– Ты бредил. И пытался мне что-то рассказать.

– Ага.

Они с трудом взбирались по шатким ступенькам. Старые доски опасно прогибались под их весом.

– Это точно, меня они убьют. Тебя – нет. Кого угодно, кроме тебя.

Когда они выбрались на свет, безжалостно выставляющий на обозрение пустыню потрескавшегося асфальта, заваленного всяким мусором – пеплом, досками, консервными банками, бутылками, коробками, – Сиберт почувствовал головокружительный прилив сил. Он пришел и ушел, оставив пробелы в памяти.

Они внезапно оказались посреди аллеи, миновав горы мусора. Здесь стоял сверкающий новизной, изящный турбированный пятисотый «Кадиллак». Когда он оперся на гладкий бок, Барбара распахнула дверь.

– Где ты его взяла? – спросил он слабым голосом.

– Украла.

– Это плохо. Слишком заметный. Нас засекут.

– Не думаю. В любом случае менять его нет времени. Лезь назад. И ложись на пол.

Пластиковая поверхность машины была восхитительно прохладной по сравнению с его горячим телом. Он попытался найти другой вариант, но голова отказывалась думать. Тогда он позволил Барбаре затолкать его в машину и с огромным облегчением прижался к полу. Грудь была липкой и горячей; снова открылось кровотечение.

На заднем сиденье лежали чемоданы. Барбара поставила их вокруг так, что он был совсем незаметен.

Единственное пятнышко света пробивалось в щель между ними. Он бездумно смотрел на него, когда завелся мотор и машина тронулась с места, увлекаемая вперед турбиной мощностью в 500 лошадиных сил. Оно начало прыгать и расплываться, когда машина поехала. Сиберт заснул.

Когда он проснулся, машина стояла, и резкий голос прямо у него над ухом произнес:

– Извините, мисс. У меня приказ останавливать все машины, покидающие город. Мы ищем раненого мужчину. Он не один.

Они не знают о Барбаре и о том, как сильно он ранен. Они порядком отстали.

И тут вмешался холодный голос рассудка. Глупый оптимизм. Они могущественны настолько, что могут привлечь к поискам полицию; они на шаг от поимки. И, как только доктор придет в сознание, информации у них станет намного больше. Разумнее было бы убить его.

– Тут я вам ничем помочь не могу.