Книга Очень странные увлечения Ноя Гипнотика, страница 45 – Дэвид Арнольд

Клетус потянулся через стол и накрыл ладонью руку Натана:

– Так хотела и Она. И вот мы здесь. Но, видишь ли, я не уверен, что Ее творение знает, как обращаться с твоим.

Натана при этих словах переполнили чувства, и вот уже оба они плакали, не скрываясь. Их слезы капали на пластиковую поверхность стола. Посетители за соседними столиками перешептывались, бросая косые взгляды на странных мужчин, которые осмелились плакать и держаться за руки в общественном месте. Но Клетуса не заботили остальные. Потому что в одной руке у него было волшебство, а в другой – волшебник.

И Клетусу Футу показалось, что мир, возможно, и не такой уж шматок дерьма.

– Прости, Натан. Мне очень жаль.

Утро вторника, парковка заправочной станции девственно чиста, ни единого пятнышка.

Мистер Элам не появляется.

На следующее утро перед уроками меня ждет тренер Кел, чтобы размяться и обсудить, чего мне еще недостает в спортивной подготовке. Постепенно разговор сворачивает на тренера Стивенса и предложение от университета Милуоки.

– Ну как, ты уже решился? – спрашивает тренер. – Отличный наставник, отличная программа. Ты им прекрасно подойдешь.

Позже я натыкаюсь на Алана в коридоре. Он явно видит меня, видит, что я его заметил, мигом разворачивается на девяносто градусов и таращится в глухую стену. Нос его при этом находится в нескольких дюймах от бежевых кирпичей, из которых она сложена. Он наклоняет голову и чешет в затылке, будто разглядывает живописный шедевр в музее Гуггенхайма.

Вчера после беседы с мистером Эламом я так опоздал в школу, что мы с Аланом вообще не виделись, и это наша первая встреча после их вторжения ко мне вечером прошлой субботы. Причем, в отличие от множества размолвок с Вэл, у нас с Аланом до сих пор произошел только один инцидент, летом на вечеринке у Лонгмайров, и в тот раз все разрешилось через эсэмэски, так что у нас нет никаких правил для примирения лицом к лицу.

– Привет.

Он смотрит на меня с удивлением, будто не ожидал увидеть:

– Ой. Здравствуй, Ной Оукмен.

Я встаю боком к Алану, почти касаясь его плечом, и тоже начинаю глазеть на стену:

– Прелестно. Теперь ясно, почему ты выбрал это место. Бежевый цвет здесь гораздо, так сказать, бежевее, чем вон там. – Я показываю на стену в метре от нас. Там она точно такая же, но я восхищенно качаю головой, как будто наш участок кирпичной кладки выбивается из ряда вон. – Жаль только, что другие оттенки бежевого никогда не признаются нашему бежевому в лицо. Разве что будут судачить у него за спиной насчет его никчемной бежевости. Реально ему сочувствую…

Ноль реакции.

– Ладно, предлагаю идею для фильма. «Пятьдесят оттенков бежевого», в главной роли… Стив Бушеми. В пару к нему – Долорес Амбридж. Они одержимы не сексом, а увлекательными настольными играми. «Улика». «Монополия». «Риск». Слоган для фильма… «Только игра, только хардкор».

– Стив Бушеми слишком талантлив.

– А ты бы кого выбрал?

– Как насчет злодея из «Один дома»?

– Годится.

Алан качает головой:

– Ну и разговорчик.

– Знаешь, я просто подумал, что наша первая беседа после того спора все равно будет неловкой, так почему бы не порезвиться на всю катушку.

Алан кладет мне руку на плечо:

– Рад, что мы с этим разобрались.

– Я тоже.

Мы расходимся на первую пару, и Алан просит меня в грустную минутку детально описать ему встречу со стариком Зобом. Я обещаю прислать эсэмэску и по дороге в класс не перестаю удивляться, почему меня так порадовал разговор о такой фигне. А потом задумываюсь, с кем я буду говорить о фигне в следующем году.

Алан: Чувак

Алан: Йо

Алан: Ну типа ладно

Алан: Надеюсь, тебе там жутко интересно

Алан: Потому что у меня полная хрень

Алан: Американская история и все такое

Алан: Например, ты в курсе, что у Авраама Линкольна не было второго имени?

Алан: Ооой, или что он любил куриное рагу? (Что это вообще за куриное рагу и можно ли его попробовать – или как???)

Алан: ОБАЛДЕТЬ БУТ БЫЛ НА ВТОРОЙ ИНАУГУРАЦИИ ЛИНКОЛЬНА И У НИХ ЕСТЬ ОБЩАЯ ФОТА АХХХХ

Алан: Ученье свет, Ной

Алан: Ладно

Алан: Какие у тебя планы? Типа сегодня или?..

Алан: Не пора ли мне открыть е-читалку?

Алан: Я правильно ее назвал?

Алан: Хочешь еще разок отредактировать текст перед отправкой?

Алан: Кстати, я собираюсь переключиться с анимации на разведение коз. Что скажешь

Грустной минуткой у нас с Аланом называется первая пара во вторую смену. У него в это время идет история Америки с миссис Рэй, а у меня – продвинутая психология с мистером Арментраутом, и оба они слишком поглощены превосходством своих предметов, чтобы заметить постороннюю переписку учеников. Сегодня мистер Арментраут поначалу был чуть внимательнее обычного, поэтому Алан вырвался вперед.

Я: ОК, насчет старика Зоба (мне конкретно стыдно за такую кличку, потому что мужик ПРОЖИЛ РЕАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ) слишком долго писать, потом расскажу на словах. Главное, я придумал теорию про главу 17 «Моего года». Помнишь, в конце Клетус извиняется перед Натаном, что – как и вс. главe – критиковали за полные непонятки? Думаю, я разгадал загадку.

Алан: я весь внимание

Я: Если помнишь, дальше не объяснялось, за что Клетус извинялся.

Алан: Точно

Я: Думаю, секрет в том, что всю главу Мила Генри написала для своего сына Джонатана

Алан: Фаэзреёэ9рэдэвми. дям

Я: Во-первых, имя Натан вообще не в духе Генри. Слишком обычное, в отличие от имен других персонажей. И оно буквально спрятано внутри имени Джонатан.