Книга Французский Трофей, страница 38 – Джеки Бонати

– Да, чудесный пейзаж, – согласился Этьен. – Не хочется, чтобы его разрушала пушечная канонада.

– Вот и мне не хочется, – вздохнула она. – Кому вообще нужна эта война.

– Точно не таким, как мы, – ответил Этьен, крепче сжимая ее пальцы. – Но для чего-то она свела нас…

– Нет, не она. Мы познакомились в салоне, помнишь? – спросила Женя.

– Помню, конечно, – Этьен улыбнулся, вспоминая юного мальчика, каким увидел тогда Женю. – Но тогда это ни к чему бы не привело.

– Я тебе тогда не понравилась? – спросила Женя, взглянув на него.

– Я просто не привык смотреть на мужчин в каком-то ином смысле, кроме делового, – рассмеялся Этьен и поднес ее руку к своим губам. Она пахла карболкой, но он привык.

– И в самом деле, – улыбнулась она, страшно смущаясь. – Как ты впервые понял, что влюблен?

– Не знаю… – Этьен пожал плечами. – Это понимание пришло само. Постепенно мы с Мишель становились все ближе и в какой-то момент поняли, что осталась только одна грань, разделяющая нас. И мы готовы были перешагнуть ее вместе.

– И как это было? – тут же полюбопытствовала Женя. – Как оно? Это…, наверное, это очень личное, зря я спросила.

– Это было… хорошо. Очень хорошо, – ответил Этьен, но все-таки не стал вдаваться в подробности, это и правда было личное, а Жене он обязательно потом все покажет, если та позволит.

– Я подумала…– вдруг сказала Женя. – Что, если я не вернусь из атаки, и так и не узнаю ни одной грани любви?

– Эй, не думай так, ты вернешься, – Этьен придвинулся к ней и обнял за плечи. – Но… если ты хочешь… я покажу тебе, – негромко добавил он.

– Я хочу, – кивнула девушка. – Ведь…мне понравится, да? – спросила она неуверенно.

– Я сделаю все, чтобы тебе понравилось, – пообещал Этьен, мягко погладив ее по волосам. – Попросишь сегодня Василия баню затопить?

– Попрошу. А она нам понадобится? – спросила она, ощущая растущее смятение, страх, предвкушение и возбуждение.

– Просто нам лучше быть чистыми, – ответил Этьен, замечая выражение ее глаз. – Женя, нам не обязательно делать это сегодня, если ты не уверена, у нас будет еще много дней и ночей.

– А вдруг не будет? – вздохнула она, закусив губу.

– Тогда я вытащу тебя с того света, – ответил Этьен предельно серьезно.

– Каким образом? – рассмеялась Женя.

– Понятия не имею. Но я это сделаю, – ответил Этьен и, уже не оглядываясь, поцеловал княжну.

Женя только охнула, закрыла глаза и прижалась к его губам в поцелуе, постанывая и дрожа в его руках.

Прервало их покашливание, как оказалось, Василия. Впрочем, когда они оторвались друг от друга, оба вспыхнув, тот и глазом не моргнул, словно каждый день такое видел.

– Константин Евгенич, Андрей Ионыч вас к себе просят.

Женя краснела как мак и кивнула, поднимаясь на нетвердых ногах.

– Да, конечно, иду, – сказала она и пошла к Михайловскому.

Василий только крякнул и поспешил за ней. Этьен тоже направился следом, но остался на расстоянии от палатки, чтобы не казалось, что он подслушивает.

Женя вздохнула, пригладила волосы и оправила одежду, а потом вошла в шатер Михайловского.

– Звали, Андрей Ионыч?

– Да, Костя, – врач кивнул, не отрываясь пока от записей. – Я посмотрел карту поручика Васнецова… – начал пояснять он, и только тогда поднял взгляд. – Что с вами, душа моя? Не лихорадка? – обеспокоено спросил он, увидев румянец.

– Нет, Андрей Ионыч, я просто с Этьеном… разговаривал, – сказала она, подойдя. – Что там с Васнецовым?

– Разговаривал… – Михайловский понимающе усмехнулся и кивнул. – У Васнецова перелом лучевой кости, рука зафиксирована, и пальцы продолжают опухать. Я подозреваю у него перелом пальцев. Посмотришь?

– Конечно, – кивнула Женя. – И мы правда разговаривали, – еще гуще покраснела она.

– Костенька, да я разве ж возражаю? Разговаривайте себе на здоровье, сколько душе будет угодно, – ответил врач, стараясь, чтобы тоска и тревога за этих двоих не была так очевидна.

Но от Жени это все равно не укрылось, и она вздохнула.

– Что вас беспокоит? – спросила она.

– Меня беспокоит, что война помешает вам, – не стал скрывать Михайловский. – И разлучит ваши юные сердца.

Девушка вздохнула. Она понимала его мысли и эмоции.

– Но война нас и свела, – возразила Женя. – От судьбы не уйдешь. Этьен переживает из-за атаки, я тоже.

– Если от судьбы не уйдешь, значит, все у вас должно быть хорошо, – кивнул Михайловский, моля Бога дать счастье юным влюбленным. Они заслужили быть вместе, если им довелось так встретиться.

– Ладно, пойду займусь Васнецовым, – решила Женя, справедливо рассудив, что работа помогает отвлечься от мыслей. Как только Женя вышла из палатки, Этьен поспешил к ней и мягко коснулся руки.

– Все в порядке? – спросил он, заметив грусть в глазах княжны.

– Да. Пойдем со мной, поможешь с капитаном Васнецовым. У него, кажется, перелом, придется его крепко подержать, пока я вправлю все на место, – сказала Женя, сжав его ладонь.

– Хорошо, – Этьен ответил на пожатие, поддерживая его, но больше ничего спрашивать не стал, просто пошел следом. Все это время он был очень благодарен Василию за то, что не увидел осуждения в его взгляде. И судя по всему, тот был тоже в курсе секрета Жени, но явно придерживался мнения, что это не его дело.

Капитан Васнецов сделал большую глупость, что не сообщил никому о переломе. Рука уже отекла и покраснела.

– Ну вот, что такое? – вздохнула Женя. – Капитан, к чему эта напрасная храбрость? – она осторожно осмотрела его руку.

– Константин Евгенич, да я думал, ушиб просто, – повинился капитан. – А то, что пальцы сгибать больно, так оно и при ушибе бывает. Не хотел вас с Андрей Ионычем дергать лишний раз, думал, так пройдет.

– А про то, что ломать заново придется, не подумали? – подняла брови Ева. – Этьен, зафиксируй его насколько возможно крепко. – Она сунула ремень в зубы капитану. – Кричать разрешается, – добавила Женя, и стала ставить пальцы на место.

Этьен кивнул и обхватил капитана со спины, а когда Женя дернула, ощутил, как окаменел Васнецов. Он не закричал, но сквозь ремень донесся глухой вой, и по щеке капитана скатилась слеза, он просто не смог совладать с естественной реакцией.

Через пять минут процедура была закончена, капитан был мокрым от пота и дрожал, а пальцы были уже крепко зафиксированы и забинтованы.