Онлайн книга «Ставок больше нет»
|
Живой отпрыск этого знатного семейства останавливается посреди улицы, чтобы закурить; потомки замирают позади него, не спуская с него глаз. – Что за карнавал? – спрашивает Пьер, не в силах сдержать любопытства. Но стоит ему произнести эти неосторожные слова, как кое-кто из свиты предка обращает на него яростный и уничтожающий взор. – Весьма и весьма знатный род, потомственное дворянство. Следуют за продолжателем рода… – пояснил старик. – Что-то он не больно хорош собой, – тихо замечает Пьер, – они вряд ли им гордятся. Почему же ходят за ним по пятам? – Ждут, когда помрет, чтобы как следует ему всыпать, – пожимает плечами провожатый. Между тем дегенерат с важным и тупым видом идет дальше с сигаретой в руке, а предки, не спускающие с него внимательных и полных отчаяния глаз, торопятся за ним. Пьер и старик, продолжая прогуливаться, переходят на другую сторону проспекта. Когда они находятся на проезжей части, откуда-то вылетает автомобиль и несется прямо на них, старик успевает прошмыгнуть перед самым капотом, не обратив на него никакого внимания, а вот Пьер шарахается в сторону. – Постепенно привыкнете… – снисходительно улыбается старик. Пьер сконфуженно улыбается, и они продолжают путь. В конторе Ева сидит на стуле перед письменным столом. На ее лице тревога. – Вы уверены? Вы не ошиблись? – взволнованно спрашивает она. Пожилая дама, чье равнодушное и вежливое спокойствие так контрастируют с нервозностью Евы, с достоинством отвечает: – Я никогда не ошибаюсь. Это входит в мои профессиональные обязанности. – Он меня отравил? – переспрашивает Ева. – Ну да, мадам. – Но почему? Почему? – Вы его стесняли, – отвечает та. – Приданое ваше у него в кармане. Теперь ему требуется приданое вашей сестры. – А Люсетта в него влюблена! – заламывая руки шепчет убитая Ева. – Примите мои соболезнования… Не соблаговолите ли поставить подпись? – приняв соответствующее обстоятельствам выражение лица, просит чиновница. Ева встает, рассеянно склоняется над столом и ставит подпись. – Превосходно, – подводит итог пожилая дама, – отныне вы мертвы по всем статьям. – А куда мне теперь? – нерешительно осведомляется Ева. – Куда хотите. Мертвые свободны. Ева, как и Пьер, неосознанно направляется к двери, через которую вошла, но чиновница указывает ей на другую: – Нет, вам туда… Поглощенная своими переживаниями Ева покидает контору. Улица Ева печально бредет по улице, опустив голову и сунув руки в карманы домашнего платья. Ее не занимает происходящее вокруг, она не смотрит на прохожих, живых и мертвых, попадающихся ей на пути… Как вдруг слышит голос уличного зазывалы: – Дамы и господа, еще несколько франков, и вашим глазам предстанет нечто сенсационное… Одной рукой, только одной рукой Алкид поднимет вес в сто килограммов. Я не ошибся, сто килограммов, сто… Вокруг ярмарочного силача – здоровяка в розовом трико, с вызывающей величины усами и завитками волос на висках – образовался кружок зевак. Пока зазывала представляет его публике, он застыл в выразительной позе. Удостоив здоровяка взглядом, но не остановившись, Ева обходит толпу зевак. В последнем ряду, среди любопытных находятся и Пьер со стариком-провожатым. – Пойдемте отсюда, – обращается к нему старик, – есть кое-что и поинтереснее… У нас свой клуб… – Минутку, – раздраженно отзывается Пьер, – я всегда любил смотреть на силачей. Ева тоже останавливается, глядя на здоровяка. – Дамы и господа! Смелее! Вы же не захотите обойти вниманием тяжелую атлетику. Еще двенадцать франков, и представление начнется. Двенадцать раз по двадцать су! Один франк справа? Один слева? Спасибо. Еще десять франков, и мы начнем! Взгляд Евы случайно падает на девочку лет двенадцати. Из корзины в ее руках торчат пакет с молоком и дамский ридикюль весьма потрепанного вида, в котором наверняка лежат деньги. Ее послали за покупками, а она задержалась, чтобы посмотреть на представление. Девочка не замечает юного воришку за своей спиной, который собирается ее обокрасть. Небрежно озираясь, он протягивает руку и ловко вытаскивает сумочку из корзины. – Эй, малышка, тебя обворовывают! – кричит Ева, наблюдая за его действиями. Пьер живо поворачивает к ней голову и переводит взгляд на девочку. Ева заметила его реакцию и обращается к нему: – Остановите его! Да остановите же! Старик выразительно толкает Пьера локтем. Воришка уже преспокойно удаляется… – Держи вора! Держи вора! – кричит Ева, указывая на него рукой. Пьер с любопытством разглядывает ее. – Эта дама тоже новенькая, – говорит старик. – Да… до нее еще не дошло… – несколько самодовольно отзывается Пьер. – Да сделайте же что-нибудь! – обращается Ева к Пьеру. – Что тут смешного? Остановите его! Пьер со стариком переглядываются. – Мадам еще не свыклась… – произносит Пьер, обращаясь к ней. – Как вы сказали? – удивляется Ева. – Не свыклась с чем? – Она смотрит то на одного, то на другого, и вдруг начинает понимать. Теперь у нее растерянный и обескураженный вид. – Ах да, верно… – шепчет она, – верно. Пьер и Ева какое-то мгновение с интересом разглядывают друг друга, но тут же переводят взгляды на девочку. Та только что заметила пропажу сумочки. Она все более лихорадочно роется в корзине, заглядывает даже в пакет с молоком, ищет под ногами зрителей, после чего выпрямляется: ее личико бледно, рот искривился, на ставших огромными глазах блестят слезы. Все трое молча взирают на ребенка. Старик, у которого, казалось бы, чувства давно должны были притупиться, потрясен… Сделав несколько шагов, девочка падает на скамью и принимается рыдать, обхватив голову руками. – Бедное, бедное дитя, – шепчет Пьер. – Что ее ждет по возвращении домой… – И добавляет, впервые с ноткой горечи в голосе: – Да, вот так-то! – Вот так-то! Это все, на что вы способны? – вскипает Ева. – А что я, по-вашему, должен делать? – силясь скрыть волнение за напускной развязностью, отвечает Пьер. – Ничего, – пожимает плечами Ева. – Это ужасно, ужасно не иметь возможности помочь, – добавляет она, повернув голову в сторону ребенка. Они вновь смотрят друг на друга. Пьер резко отворачивается, словно пытаясь прогнать непрошенную мысль. |