Онлайн книга «Пока смертные спят»
|
Песня оборвалась. Ники тут же помрачнел. С кислой миной он махнул мне и открыл дверцу в боку пончика. – Садись, в центр подкину. – Да брось, тебе же не по пути. Магазин ведь в трех кварталах отсюда. – Я в центр еду, – уныло сообщил Ники. – По делу. Под рекламной бутафорией обнаружился джип, кузов которого наполняли стеллажи с разноцветными пончиками. – М-м! Аппетитно! – Ты издевайся, издевайся… – Нет, правда, отменно выглядят. – Через полгода я продам бизнес и всякому, кто предложит мне пончик, буду ломать хребет. – Не ты ли только что тут распевал с самым счастливым видом? – Смейся, паяц! – А, так это было сквозь слезы? Неужто с бизнесом дела настолько плохи? – С бизнесом! Кому охота говорить о бизнесе? – Ну, как дела с музыкой? – Ха, с музыкой… Джино говорит, уверенность помогает. – Ты ж мой хороший мальчик! Значит, уверенности прибавилось? – Немножко… что-то прибавилось, да. Джино считает, что бизнес пора уже продавать. – Ты же только что сказал, что остаешься еще на полгода. – А у меня выбора нет, – злобно бросил Ники. – Мой компаньон, большой поклонник оперы, подстроил все так, что я не могу продать без его разрешения. Господи! Каким же я был младенцем неразумным! – Ого, вот это неприятно. А кто он? – Без понятия. От его имени выступает банк. – И все-таки на вид дела-то идут неплохо. – С твоей точки зрения – конечно. Этим бизнесом должен заниматься такой, как ты, а не такой, как я. Вот ты из тех, кому бы это понравилось – наблюдать за конкурентами, придумывать новые подходы, новые рекламные слоганы, всю эту муру. – Он похлопал меня по колену. – Человек двадцатого столетия! Повезло тебе, что ты не родился с талантом. – Да-да, очень мило. Извини за вопрос, а по какому делу ты в центр едешь? – А… Одна молочная компания размышляет над возможностью доставлять наши пончики по утрам на дом вместе с молоком. Позвали вот на встречу. – «Размышляет над возможностью»? – Ну, в смысле, они уже решили, что хотят, – уточнил Ники рассеянно. – Ники! Да ты будешь деньги лопатой грести! Самородок! Вот это деловая хватка! – Какой же ты бесчувственный! – Не хотел тебя обидеть. Можно мне пончик? – Возьми светло-зеленый. – Он с отравой, что ли? – Новый вкус хотим попробовать. Я запустил в пончик зубы. – Ого! Мята! Неплохо! – Нравится? – живо спросил Ники. – Тебе-то какая разница, артист? – Если уж я обречен печь пончики, надо хотя бы печь их хорошо. – Да, сохраняй мужество. Мне тут выходить. Ники остановил машину, но даже не посмотрел в мою сторону, когда я вылезал. Он во все глаза уставился на что-то на другой стороне улицы. – Ах ты лживый мерзавец! – пробормотал он и нажал на газ. Через дорогу я увидел ресторан с неоновой рекламой: «Лучший кофе в городе». Вскоре после Пасхи на мой день рожденья от Ники пришла посылка. Я не видел его почти год и предполагал, что неизвестный партнер Ники уже позволил ему продать долю, так что теперь мой богатый как Крез приятель снова целыми днями учится вокалу под руководством Джино. Идея доставки пончиков с молоком сработала, это я точно знал – молочник раз в три дня приносил нам полдюжины с мятной глазурью. Посылка, доставленная с вечерней почтой, подтвердила по крайней мере часть этого предположения: Ники определенно купался в деньгах. – Что это? – спросила Эллен. – Не знаю. Судя по весу и размеру, там вполне может быть трехколесный велосипед. Я разорвал многочисленные слои ярких оберток и был ослеплен серебряным чайным сервизом бог знает на сколько персон. Пожалуй, такого рода дар мог бы преподнести посол дружественного государства на бракосочетание какой-нибудь наследницы престола. – Боже милостивый! – выдохнула Эллен. – А это что приклеено к подносу? – Десятидолларовая банкнота. И записка. – Я стал читать вслух: – «Ты, небось, уже и не надеялся. Спасибо. С днем рожденья. Ники». – Как неудобно, – сказала Эллен. – Я ума не приложу, куда его поставить… – Мы могли бы оплатить этим остаток кредита на дом… – Я помотал головой. – Просто бред. Нет, надо вернуть. Эллен снова завернула сервиз в бумагу, и я повез его Ники. У двери в квартиру я чуть не развернулся, подумав, что он переехал. Под дверной колотушкой значилось имя «Джордж Б. Джеффри». Звуки с той стороны доносились тоже нехарактерные – танцевальная музыка и женские голоса. Прежде мне не случалось видеть Ники в компании женщины, кроме разве что его матери. Предполагалось – то есть им самим и предполагалось, что сотни прекрасных и талантливых женщин сами прибегут к нему, как только он достигнет карьерных успехов. Именно так было с его отцом, значит, так произойдет и с сыном. Тут я вспомнил, что «Джордж Б. Джеффри» – это псевдоним, взятый Ники для бизнеса, и постучал в дверь. Мне открыла горничная в униформе. На одной руке она держала поднос с бокалами мартини. – Да? – сказала мне она. За спиной у нее была та самая квартира, некогда служившая обиталищем Ники, – только теперь безукоризненно прибранная и элегантно обставленная темной викторианской мебелью. На столе виднелся все тот же блокнот с торчащими вырезками, но переплет у него был новый, дорогой, из кожи и бархата. Афиши и фотографии со стен тоже никуда не делись – их спрятали под стекло и заключили в массивные позолоченные рамы. Все это больше напоминало ухоженный музей, чем однушку без перегородок между жилой зоной и кухней. Судя по музыке и смеху, где-то там была вечеринка, но я не видел ни души. Поразительно, где все гости? Не в ванной же с туалетом они прячутся… – Мистер Марино дома? – спросил я горничную. – Мистер Джеффри? – Э… да, мистер Джеффри. Я его друг. Распахнулись тяжелые портьеры на одной из стен, и появился Ники – довольный, раскрасневшийся. Я сообразил, что стены между этой квартирой и соседней больше нет. Очевидно, теперь апартаменты Ники занимали весь этаж. То, что скрывали портьеры, я увидел лишь на секунду – там была комната, полная смеха, сигаретного дыма и самой новомодной роскоши. Я словно взглянул на закат из глубины пещеры. – С днем рожденья, с днем рожденья! – поздравил меня Ники. – А ты там что, неужели продажу бизнеса празднуешь? |