Книга После, страница 39 – Анна Шнайдер

— «Так» — это как?

— Что я не люблю мужа.

— Разве его величество утверждал, что солидарен с сестрой?

Виктория закусила губу и помотала головой.

— Нет. Но я не сомневаюсь, что солидарен.

— Давайте все же оперировать фактами, — мягко возразил Силван, потянувшись за очередной конфетой. — Поскольку ваш муж ничего подобного не утверждал, давайте рассматривать это мнение исключительно как мнение ее высочества. А для того, чтобы понять, почему она так думает, попробуйте представить себя на ее месте.

Виктория смотрела на врача с непониманием.

— Это как?

— Представьте, что император — ваш брат, а не муж.

Она иронично усмехнулась.

— Это весьма непросто.

— Весьма. Но давайте попробуем. Итак, Арен — ваш брат, и он женится на женщине, похожей на вас. Посмотрите на нее и попробуйте описать. Какая она?

Виктория задумалась. Нет, как она ни пыталась разделиться и посмотреть на себя со стороны «сестры мужа» — ничего не получалось, о чем она и сообщила Силвану:

— Нет, не выходит.

— Я вам помогу. Считаете ли вы эту женщину красивой, ваше величество?

Она непроизвольно покраснела.

— Честно?

— Естественно, честно, — ответил врач серьезно. — Вы можете говорить мне все, что думаете.

— Да, я считаю… «эту женщину» красивой.

— Хорошо. А она умна? Как вы думаете?

Интересно, почему ей настолько неловко? Ничего особенного он ведь не спрашивает.

— Нет. Она посредственна.

— Вот как? Почему же?

— У нее нет никаких талантов. И в школе, и в институте училась она средне, и если бы не специфическая родовая магия… Так и однокурсники говорили. Нетитулованные маги. Почти все на моем… на ее курсе были нетитулованными. «Пустышка, даром что аристократка. Грош цена, если бы не родовая магия».

— И вы с ними согласны?

— В целом — да. Я… эта женщина действительно — ничего особенного. Успехами в учебе не блистала.

— Ясно, — сказал Силван и, взяв в руки свой блокнот, что-то там отметил. — С красотой и умом разобрались. Теперь характер. Какой у нее характер, как вы считаете? Только помните, что отвечаете вы со стороны сестры императора, а не со своей.

— Я стараюсь, но все равно получается не совсем то, — Виктория криво усмехнулась. — Анна наверняка сказала бы не нейтральное «посредственна», а «глупа».

— Мы не можем знать это точно, ваше величество, — качнул головой врач. — Но мне и не нужно, чтобы вы отвечали как Анна. Отвечайте, как вы, только глядите с другой стороны. Вернемся к характеру. Какой у этой женщины характер?

— Отвратительный. Кошмарный. Жуткий. — Виктории почему-то захотелось заплакать, но она сдержалась. — Она абсолютно не умеет контролировать себя и свои эмоции. Заводится без повода, постоянно нервничает, кричит и даже швыряется посудой. Ее ненавидит вся прислуга и…

Она запнулась.

— Продолжайте. Что вы хотели сказать? Кто еще ее ненавидит, кроме прислуги?

— Она себя тоже ненавидит иногда, — почти прошептала Виктория и шмыгнула носом. Разреветься хотелось до ужаса. — Особенно когда не может остановиться, все кричит и кричит.

— А теперь ответьте на вопрос, любит ли себя эта женщина.

Мир вокруг словно замер, и даже тишина показалась Виктории оглушительной.

А потом все будто бы разбилось, осыпалось, завалив ее осколками…

Защитница! Она ведь даже не о том думала! «Ты любишь не его, а себя». Силван спрашивал ее не о том, любит ли она мужа — а любит ли она себя!

— Нет… — Виктория все-таки заплакала. — Как я могу любить себя, если меня никто не любит?! Никогда не любил, никогда… Никто…

Она плакала и плакала, всхлипывая и подвывая, но стыдно почему-то не было. Было мучительно, неприятно и жаль себя, но не стыдно.

Врач вновь дал ей свой платок, подождал, пока она немного успокоится, а потом произнес:

— Давайте попробуем подойти к этой ситуации с другой стороны, ваше величество. Вы сказали, что никто и никогда вас не любил. Мое домашнее задание — вспомните то, что вас когда-либо радовало. Какие-то ситуации, искренние комплименты, эмоции или просто люди. И запишите это. Записывайте все подряд, любую мелочь, и старайтесь вспомнить как можно больше. Берите не только последнее время, то есть, время замужества, но и детство.

— Хорошо, я постараюсь, — всхлипнула она.

— На сегодня это все, ваше величество. Теперь я приду к вам послезавтра.

— Не завтра?

— Нет. Я хочу, чтобы вы подумали, о чем мы с вами сегодня говорили, и успели выполнить домашнее задание.

* * *

Несмотря на то, что София находилась в госпитале, день у нее прошел замечательно.

После того как Гектор Дайд и Эн осторожно вживили в ее щиколотку маленькую металлическую пластину иллюзорного амулета, в палату разрешили заходить, и через несколько минут в гости к Софии пришли мама с сестрами, а затем и Вано. Элиза и Рози радостно обнимали ее, наперебой галдя про то, чем занимались в последние дни, как скучали и волновались, а она слушала их, улыбаясь и ощущая себя просто счастливой — без оговорок.

Появление у Софии дедушки обе девочки приняли сначала с огромным удивлением и настороженностью, но через какое-то время, наглядевшись на Вано и наслушавшись его разговоров с сестрой, успокоились. Элиза, конечно, потом спросит, откуда вдруг взялся этот дедушка — она ведь понятия не имела, что София не дочь Эйнара Тали, — но сейчас старшая промолчала. Лиз всегда была сообразительной, поэтому быстро поняла, что не время задавать подобные вопросы.

Но самым радостным оказался Вагариус, и София, глядя на него, чувствовала, как щемит сердце — настолько Вано светился. Он с удовольствием держал Рози на коленях, ласково разговаривал и с ней, и с Лиз, и выглядел так замечательно, что у Софии зачесались пальцы — нарисовать, срочно нарисовать! И его, и сестер, и маму, и Эн! И Арена, конечно. Всех!

Синтия словно поняла, о чем подумала дочь — да и как она могла не понять? Знает ведь Софию наизусть.

— Мы принесли тебе бумагу и карандаши, — сказала ее мама, протягивая Софии пухленький сверток. — Краски я не стала брать.

— Спасибо! — Она радостно хлопнула в ладоши. — Это как раз то, о чем я мечтала.

— Это была идея Вано, — произнесла Синтия, поглядев на Вагариуса с нежной благодарностью. — Я в таком смятении последние несколько дней, что совсем не соображаю.

— Вано молодец! — засмеялась София. — Сейчас как раз всех вас и нарисую…

А чуть позже в палату в сопровождении Эн вошла Агата, и вот тут началось настоящее веселье. Три ее любимые девочки очень понравились друг другу — разговаривали, играли, Рози даже пыталась бегать, — и при этом никто, в том числе и взрослые, не обмолвился о том, что одна из этих девочек принцесса. Сама Агата представилась просто по имени, не уточнив титул и фамилию, и София в который раз почувствовала гордость за свою подопечную. Замечательная и умная малышка своему статусу предпочла равноправное общение. И София знала, что со временем, когда Агата вырастет, она будет вести себя так же достойно — в этом была ее суть.