Книга Я за тебя умру, страница 46 – Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Но ей повезло. Там стояла одна машина и около нее водитель , совсем молоденький и с озабоченным лицом. Когда Гвен спросила, свободен ли он, озабоченность исчезла, словно сказано было: «Сезам, откройся», и он ответил, явно обрадовавшись:

— Совершенно свободен. Заходите. То есть садитесь.

Он закрыл за ней дверь и сел за руль.

— Куда вас отвезти?

Она назвала отель. Он достал красную книжечку и стал листать.

— Мэдисон и Пятьдесят пятая улица, — сообщил он.

— Я сама могла бы вам сказать.

— Да… конечно. Я еще не очень знаю город. Извините меня за тупость.

Он вел себя очень приятно.

— Вы живете не в Нью-Йорке? — спросила она.

— Теперь в Нью-Йорке. Я из Вермонта. Какая там улица — Мэдисон и?..

— Мэдисон, угол Пятьдесят пятой.

Он завел мотор, но тут же выключил и виновато обернулся.

— Извините, будет небольшая задержка. У нас это называют «мертвый вызов»…

— Что-то с машиной?

— Нет, с машиной ничего. Когда он у тебя случился, надо позвонить диспетчеру и сказать, что уезжаешь.

С этими словами он вылез из машины и вошел в закусочную, откуда вскоре донесся его голос, говоривший в трубку нечто неразборчивое. Вернувшись, он спросил:

— Это, случайно, не ложный вызов?

— Как это?

— Когда заказывают машину, а сами едут на метро. Вот почему у меня мертвый.

Они серьезно смотрели друг другу в глаза. Гвен первой оценила ситуацию.

— Все-таки не поняла, что значит «мертвый». Но как я могла вызвать такси, а потом уехать на метро и при этом быть здесь?

— Это верно, — согласился он. — Понимаете, мертвый… это когда…

— Понимаю: когда напился.

— Нет, это мертвецки, — поправил он. — А мертвый это…

— По-моему, нам пора ехать, — чопорно предложила она.

— Да, правильно.

Он послушно занял свое место. Но как только они тронулись, почувствовал необходимость еще раз обернуться к ней.

— Наверное, я должен вам честно сказать. Я первый раз вожу такси. Нет, не пугайтесь, — встревоженно добавил он. — Я не сказал — машину. Я сказал — такси. Понимаете, у меня это первый день — когда-то же надо начать?

Когда они отъехали, Гвен, все еще немного обеспокоенная, спросила:

— Сколько вам лет?

— Семнадцать… То есть восемнадцать… — Он коротко оглянулся на нее, увильнув от молочного фургона. — На самом деле шестнадцать, если хотите знать. У меня есть водительские права, но компания принимает только с восемнадцати, и я сказал восемнадцать, чтобы взяли на работу.

Через несколько миль показались многоэтажные дома — сперва одинокая группа, шесть зданий из серо-зеленого кирпича, затем две унылые улицы, застроенные уже с некоторой претензией, но там, где они должны были выходить на площадь с фонтаном, словно по забывчивости стыдливо утыкавшиеся в пустырь со строительным мусором.

На одном из таких сельских промежутков он заговорил:

— Вы спросили меня, что такое мертвый вызов. Вот я наконец сообразил. Это когда ты докладываешь, что едешь без пассажиров, или же тебя посылают туда, где может быть пассажир, и ты должен подождать, не появится ли. Я не знал: может быть, они разыграли меня утром, потому что я новый водитель, и направили туда. А это мой первый день, и я не хочу простаивать…

— Да, — сказала Гвен.

Она не слушала. Несколько минут она смотрела на то, что открывалось впереди, — но это была не утренняя картина воображаемого путешествия.

— …У них это может означать две вещи, — продолжал юный водитель. — Может означать…

Гвен вдруг нагнулась и вытянула себе на колени то, что сначала приняла за платье, — но на платье оно было не похоже. А когда увидела приколотое к плечу ювелирное украшение и ощутила ни с чем не сравнимую мягкость, поняла, что держит в руках шиншилловое манто стоимостью в несколько тысяч долларов.

III

Она промурлыкала такт из «Goody-Goody» , чтобы заглушить легкий шелест соскользнувшего на пол меха. У нее возникли две мысли. Этот приятный молодой человек вполне может оказаться вором, забывшим, что он оставил добычу в машине. Он сказал, что у него это первый день на такси…

…а вторая — что это вообще ей приснилось.

Она отсела в угол, оттолкнув ногой шубу подальше, и снова прислушалась к его голосу.

— …наверное, я чересчур разболтался, но я уже неделю ни с кем не говорил, кроме одного сурового дядьки, который инструктирует водителей. Посмотрите на меня — законченный продукт.

— Вы что-то сказали насчет колледжа.

— А, я заткнусь. — Он был немного обижен, это даже сзади было видно по мрачному наклону его юношеской щеки. — Я просто сказал, что хотел в Уильямс-колледж , и мой учитель думал, что смогу, и я сдал три экзамена Совету колледжа. Но черта с два — слишком много ребят поступало, работавших. Я подумал, если что-нибудь здесь заработаю, попробую снова.

— Уильямс, — рассеянно сказала она.

— Да, один из лучших колледжей. — Он обернулся к ней с некоторым вызовом. — Мой учитель там учился.

— Остановитесь здесь, — неожиданно сказала Гвен.

— Где? Зачем?

— Здесь. Прямо у церкви.

Он нажал на тормоз, продолжая говорить.

— Уильямс-колледж, это…

— Я знаю, что это, — сказала Гвен, раздраженная своим секретом. — Я знаю девочек, у которых там братья учатся. Лучше на это посмотрите.

— На что?

Она встряхнула перед ним манто.

— На это!

Он вышел из машины, стал рядом и с удивлением смотрел на вещь, которую она поворачивала перед ним так и эдак.

— Это мех, — наконец сообразил он.

— Мех? Это шиншилла, по-моему. Не знала, сказать тебе или нет. Вдруг ты гангстер. Но когда ты сказал, что идешь в Уильямс-колледж, подумала, надо тебе сказать.

— Я не сказал, что иду в Уильямс, я сказал, что хотел…

— Ну а это? Что ты об этом думаешь?

— Это не енот, — оценивающе сказал он.

— Нет, что она тут делает? Думаешь, кто-то просто закинул ее сюда?

Он подумал.

— Я сюда назад ни разу не заглянул. Я принял машину от другого водителя, Майкелсона, он сказал, что с трех часов стоял на мертвом вызове у Центрального вокзала.

— Хватит уже про мертвые вызовы.

— Я тебе объяснял…

— Мне надо вернуться в отель, и нам надо что-то с этим делать.