Онлайн книга «Большая игра Слепого»
|
Надо ему помочь отправиться на тот свет как можно скорее. Доброе дело сделаешь: старик так зажился, что из ума выжил. Запомни фамилию: Скуратович Василий Антонович. Страдает манией преследования, так что ты уж с ним аккуратно, не насторожи. Зато сопротивления не окажет: старый и дряхлый. Убрать его надо тихо, чтобы все шито-крыто, ты меня понял? – Понять-то я понял, но сколько это будет стоить? – – А сколько ты хочешь? – Я всегда хочу много, – сказал Михаил, поскреб небритую щеку. – Кстати, тебе не мешало бы побриться, – заметил Шелковников. – Это еще зачем? – Больно рожа у тебя приметная. – Если надо, то побреюсь. – Вот-вот, побрейся, приведи себя в порядок. Для начала я тебе дам пять штук. – Всего-то? – Что, мало? Ты знаешь, где можно заработать больше? – Знаю, но не хочу. И еще кое-что знаю, между прочим… – Так и я про тебя, Миша, знаю очень много всякого-разного. – Ладно, не будем пугать друг друга, Павел Павлович, – миролюбиво кивнул Миша. – Вот именно, друг мой, не будем пугать. Завтра с утра поедешь в клинику имени Ганнушкина, найдешь Скуратовича и тихо его ликвидируешь. А затем позвонишь и доложишь… Павел Павлович Шелковников еще долго сидел со своим подручным на кухне, обсуждая детали предстоящего дела. * * * Только начался рабочий день, и врачи еще не устели облачиться в белые халаты, а майор ФСБ Митрохин был уже в клинике имени Ганнушкина. Главврач принял его как старого знакомого и тут же связался по селектору с заведующим отделения, где лежал Василий Антонович Скуратович. – Вас проводят, Валерий Александрович, – сказал он и пожал на прощание руку майору Митрохину. Медсестра провела майора по территории больницы в один из корпусов и поднялась с ним на четвертый этаж, в отделение, где проходил курс лечения бывший главный хранитель Смоленского краеведческого музея Василий Антонович Скуратович. Заведующий отделением уже ждал майора ФСБ. – Да, да, Скуратович у нас. Очень беспокойный старик. Ну, да что вникать, у вас, собственно, какое к нему дело? Вообще-то допрашивать больных не разрешается… – Я просто хочу с ним поговорить, – радушно улыбаясь, произнес майор Митрохин, – хочу прояснить кое-какие детали. Это будет ни в коем случае не допрос, просто беседа. – Я не уверен, что вам удастся его разговорить. Человек он замкнутый, никому не доверяет. Мания преследования, знаете ли… Даже когда ест кашу или суп, то боится, что в еду чего-нибудь подсыпали. Ладно, я сейчас попрошу, чтобы его привели сюда. – Извините, – добавил Митрохин, – я хотел бы поговорить со Скуратовичем один на один, чтобы нам никто не мешал. – Понимаю, понимаю, – закивал доктор Притыцкий, – я вас покину. Через пять минут старика Скуратовича привели в кабинет заведующего отделением. Василий Антонович шел, втянув голову в плечи, словно чего-то опасаясь. Заходя в кабинет, он дважды оглянулся и лишь затем прикрыл за собой дверь. – Добрый день, Василий Антонович, вернее, доброе утро. – Какое оно доброе, – пробурчал старик, – вокруг враги, все моей смерти желают. – Давайте с вами познакомимся. – Вы же знаете как меня зовут, – совершенно осмысленно сказал Скуратович, – а я знать не хочу, как зовут вас. – Нет, Василий Антонович, так не пойдет, – как ребенка принялся увещевать старика майор Митрохин. Он был почти вдвое моложе своего собеседника, и тому подобный тон не понравился. Он втянул голову в плечи и стоял у двери, не двигаясь с места. – Да вы проходите, Василий Антонович, присаживайтесь. – Еще скажите мне, мол, будьте как: дома! – Садитесь же. – Не хочу, – коротко отрезал старик. – Ладно, как хотите. Меня зовут Валерий Александрович, я майор ФСБ, вот мое удостоверение… – Чего-чего майор? – Управления Федеральной службы безопасности, – Из Штатов, что ли? – Нет, вы путаете, не ФБР, а ФСБ. – А, КГБ, значит? – Бывшее КГБ. – Бывший, – машинально поправил его классически образованный Скуратович. – Комитет, он мужского рода. Вы майор? – Да, майор, – как можно более открыто улыбнулся Митрохин. На окнах заведующего отделением стояли решетки. Окна выходили на восточную сторону, и тень от решеток лежала на грязно-серых стенах. Старик Скуратович смотрел на эту странную сеть и чувствовал себя мухой, запутавшейся в искусно сплетенной паутине. Кто сплел паутину, и почему на него так активно охотятся кэгэбисты, и почему это вдруг он столько лет не был никому нужен, а тут на тебе, почти каждый день с ним кто-то встречается, его расспрашивают? Все эти вопросы мелькали в помутившемся рассудке старика. – Так может, вы все-таки присядете? – сказал майор Митрохин. – А что вас интересует? – быстро спросил старик Скуратович. – Кое-какие факты, Василий Антонович, из вашей жизни. Возможно, вы единственный, кто сможет нам помочь. – Я никому не хочу помогать, я сам нуждаюсь в помощи. – А, что вам надо, может, я могу быть вам полезен? – Вы мне никак не можете быть полезны, вы же даже не в состоянии отключить газ. – Почему не в состоянии? А где бы вы хотели, чтобы мы отключили газ? Глаза Скуратовича безумно сверкнули: – Как это где? Везде, везде, по всей Москве. Я захожу в подъезд, а в подъезде газ, спускаюсь в метро, там тоже газ. В автобусах газ, в троллейбусах газ… – Это выхлопы, Василий Антонович, автомобили, понимаете? Бензин сгорает… – Вы мне будете сказки рассказывать! Какой-то майоришка, который не знает толком, как называется учреждение, где он служит, меня еще будет поучать! Заискивающий тон Митрохина с самого начала был ошибкой. Чувствуя слабину собеседника, Скуратович пошел в наступление – необразованных людей он не уважал. – Да вы присядьте, давайте поговорим. И не надо злиться, я же перед вами ни в чем не виновен. – Пока еще нет, а вообще, вам только кажется, что вы ни в чем не виноваты. Виновны, виновны, каждый человек в чем-то виновен. Вы виновны уже одним фактом своего рождения, – быстро проговорил старик Скуратович, отвернулся от собеседника и стал смотреть в окно на больничный двор. – А уж службой в КГБ и подавно… Он умолк, увидев широкоплечего мужчину в кепке и серой рабочей куртке, который с ящиком слесарных инструментов неторопливо пересекал двор, направляясь к тому кордусу, где располагалась палата Скуратовича. В зубах у мужчины дымилась зажженная сигарета. К нему подошли двое больных, и Скуратович догадался, что те просят у него закурить. Слесарь угостил их, и они втроем постояли немного посреди двора, о чем-то оживленно беседуя. Больные, с которыми разговаривал слесарь, были из того же корпуса, что и Скуратович. |