Книга Сердце яростное и разбитое, страница 36 – Бриджид Кеммерер

– У меня нет информации, которую вы посчитаете полезной, Ваше Высочество.

Он улыбается, но в его улыбке нет ничего веселого.

– Какой осторожный ответ, Грей.

Во мне закипает гнев.

– Когда-то вы доверяли мне. Что я сделал, чтобы лишиться вашего доверия?

– Ты покинул меня.

Слова поражают меня, словно кинжал в спину. Я вынужден отвести взгляд.

Между нами снова воцаряется молчание.

– В моих словах только правда, – в конце концов говорю я. – Я покинул вас, чтобы защитить. Я защищаю вас и порядок престолонаследия. Ничего хорошего информация, которой я обладаю, вам не принесет, Ваше Высочество. Клянусь вам.

Принц ничего не отвечает.

– Позвольте мне уйти, – продолжаю я. – Я готов умолять вас, если потребуется.

– Я не могу позволить тебе уйти. Ты знаешь, что я не могу. Если тебе известно.

– Пожалуйста, – я упираюсь руками в пол, готовясь подтвердить слова действиями. – Умоляю. Я исчезну и никому ничего не скажу. Вы же знаете, что я никогда бы не подверг вас риску.

– Я этого не знаю.

– Знаете, – горячо говорю я. – Я поклялся защищать вас и Эмберфолл ценой собственной жизни, и я доказывал искренность своих слов делом снова и снова.

Рэн впивается в меня взглядом. Я вспоминаю о ночи, когда мы последний раз находились лицом к лицу. Тогда мы стояли на парапете замка, и Рэн был на грани того, чтобы превратиться в чудовище.

Он хотел спрыгнуть. Хотел убить себя до того, как начнет убивать своих людей.

Ему было страшно. Таким напуганным я никогда его прежде не видел. Тогда я протянул руку и сжал его ладонь в своей.

– Я и сейчас готов доказать вам свою преданность, – продолжаю я. – Если вы дадите мне шанс.

Что-то во взгляде Рэна меняется. Принц встает, и на секунду мне кажется, что сейчас он позовет стражу и прикажет увести меня прочь.

Вместо этого он протягивает мне руку.

– Вставай с колен, Грей.

Сердце громко бьется у меня в груди. Я беру Рэна за руку, и он помогает мне подняться на ноги.

– Посидишь со мной немного? – спрашивает он. – Я попрошу принести полноценный ужин.

Это просьба, а не приказ, и это значит, что я могу отказаться.

Мне не хочется отказываться.

– Да, Ваше Высочество.

– Рэн, – поправляет он.

Мои брови подскакивают вверх.

Принц выглядит несколько смущенно, и его голос кажется немного печальным.

– Я давно думал над тем, что нам с тобой нужно было бы стать друзьями, Грей. Я должен был попросить тебя называть меня по имени сто лет назад.

– Я бы не смог наблюдать за тем, как Лилит истязает друга, – замечаю я. – Более чем уверен, вы бы тоже не смогли.

– Верно, – говорит он. – Но отужинать с другом я могу.

Я улыбаюсь.

– Да, можете.

* * *

Несмотря на то, что на столике стоит небольшая порция деликатесов, Рэн посылает за ужином, и почти сразу в комнату вносят огромное блюдо с жареной говядиной и овощами в карамельном соусе. Я ем, как ест приговоренный к смерти человек: неторопливо смакую каждый кусочек своей трапезы, словно это последний прием пищи в моей жизни. Я совсем забыл о великолепии еды в замке, где все намного вкуснее того, что Джоди могла бы приготовить, приложив все свои усилия. Рэн также распорядился, чтобы к ужину подали вино. Принц медленно потягивает напиток из своего бокала, позади нас потрескивает пламя камина.

Рэн налил и мне немного вина, но я к нему не притронулся.

– До сих пор не умеешь пить? – спрашивает он.

– Пока еще не научился.

Мои слова вызывают у принца улыбку.

Пока мы едим, в комнате царит молчание, и поначалу оно довольно тягостное. Я не могу забыть о причине, по которой меня притащили сюда. Уверен, что Рэн тоже о ней помнит.

Однако привычность ситуации постепенно начинает вытеснять напряжение между нами. У нас слишком много общих воспоминаний. Когда-то мы точно так же вместе ели в этой самой комнате, играли бесчисленное количество карточных партий поздними ночами, когда проклятье казалось нам вечным и никому из нас не хотелось спать. Мы вместе скакали на лошадях по лесу и скрещивали клинки на арене, когда Рэну хотелось испытать себя. Мы молча скорбели о наших потерях, когда дни становились длиннее и казалось, будто проклятье не будет снято никогда.

Для меня Рэн всегда был принцем, а я был его стражником, поэтому мы так и не стали настоящими друзьями. Как и он, я сожалею об этом. Тем не менее, мы были в ловушке проклятия так долго, что между нами возникла, некая связь.

Я и не догадывался до сих пор, что скучал по компании Рэна.

Когда принц кладет нож, чтобы начать говорить, я напрягаюсь, но он лишь просит:

– Расскажи, что это за мальчик, которого поймали вместе с тобой.

– Его зовут Тайко. Он мне никто. Помогал мне на конюшнях, мы вместе работали на арене Уорвика, – отвечаю я. То, как относятся к Тайко, беспокоит меня с тех самых пор, как меня утащили со двора. – С ним все хорошо?

– Немного ошарашен, если верить Дастану, но он в порядке.

Тайко был шокирован тем, что существуют пять сотен серебряных, так что его удивить нетрудно. Должно быть, Замок Железной розы произвел на него неизгладимое впечатление.

– Значит, все обошлось без оков и темницы?

Рэн кивает и поднимает свой бокал с вином.

– Ноа просил за него. Сказал, что о мальчике нужно позаботиться, что мы и сделали, – говорит он. – Дастан сказал, что мальчишка пытался тебя спасти.

– Ему повезло, что Дастан не разрубил его надвое.

– Получается, он тебе не никто, если он готов рисковать ради тебя своей жизнью, – Рэн приподнимает брови. – Он твой друг?

Рэн слишком проницательный. Я видел, как стражники обманывали короля, и это сходило им с рук. Принца же провести невозможно.

– Да, – признаю я. – Друг.

– Он дал клятву Уорвику?

Я пытаюсь понять, к чему ведут эти вопросы, и у меня не получается.

– Да. Из-за семейных долгов.

– Я распоряжусь, чтобы Уорвику были отправлены деньги и свобода мальчика была выкуплена.

Деньги для Рэна ничего не значат, но, если принц тратит свои усилия и время, это говорит о многом. Он никогда не делает ничего просто так, и я задаюсь вопросом, не предлагает ли он мне мир.

С другой стороны, все это может быть лишь уловкой, которая позволит Рэну вернуть доверие к себе, которое после может быть использовано против меня.