Книга Рейс, страница 79 – Сергей Лойко

Андрий поднялся, жестами показал бандитам, что уходит.

— You, guys, stay here and take care of the general until I return, — сказал он, тщательно выговаривая каждое слово. — Ok? ^[61]

— Yes, yes! — друзья с понимающим видом закивали головами, сами удивляясь пробившемуся вдруг у них разговорному английскому. — О’кей, о’кей, о’кей!

— Дивіться за генералом, — повторил Андрий, сам удивившись проснувшемуся у него дару к родному языку. — Я скоро повернуся.

Петя и Паша переглянулись, не веря себе, что они, оказывается, теперь и по-американски все понимают.

Андрий пододвинул ПКМ ногой поближе к Павлу, вышел на улицу и отправился в Успенку. На окраине села он наткнулся на два зеленых «уазика» с георгиевскими ленточками на антеннах…

— Fuck you, motherfuckers ^[62], — капитан Корпуса морской пехоты США Эндрю Михал, потомок офицера Третьего арканзасского пехотного полка Техасской бригады и Тараса Бульбы в исполнении Юла Бриннера, поднял автомат и принял свой последний и решительный бой на окраине Успенки, его украинского Геттисберга.

Петя, Паша и очнувшийся генерал слышали стрельбу со стороны села. Затем взрыв гранаты. Через несколько секунд все стихло.

Успенка. Донецкая область. Август

— Ребята, бросьте меня, — проговорил Дронов, оглядев обоих украинцев в американской форме. — Бегите отсюда. Я сам здесь разберусь.

Васенька, скорее всего, погиб. Дронов-старший его не спас. Всех троих его боевых друзей убили из-за него. И сам он не жилец со сломанной спиной. Дронов попытался расстегнуть кобуру, но пальцы не слушались.

Петр вколол ему очередную дозу обезболивающего. Генерал затих.

— Ну что, линяем, Петя? — неуверенно произнес Паша. — Генерал наш, по ходу, не жилец…

Петр молчал. Он вдруг остро, до мурашек, почувствовал… не то что жалость к генералу, приступ патриотизма или, там, чего-то в этом роде. Он сам не мог объяснить… Последний раз что-то похожее накатило на него на зоне, когда дома, в Украине, умер отец, а его не отпустили на похороны. Паша посмотрел другу в лицо и увидел на его грязной от пыли щеки влажную дорожку.

— Понял, — сказал он. — Остаемся. Воры своих не бросают.

— Какой он тебе, на х…й, свой? — словно опомнившись, рассмеялся, шмыгнув носом, Петя. — Где он и где мы, чувырло?

— Мы-то, по ходу, еще живы, — неуверенно буркнул Паша и пошел к двери «срисовать поляну».

* * *

Вторая колонна ДШБ, усиленная еще одной танковой ротой, остановилась, поравнявшись с догорающими остатками первой. Замыкали колонну четыре грузовика с десантом. Получив подробный доклад о разгроме, командование приказало отправить тридцать шесть раненых и тела двадцати восьми убитых, включая майора Гарифуллина, на двух «Уралах» в сопровождении БТРа в Ростов. Ехавшие в грузовиках десантники пересели на броню.

Батальону было приказано временно расположиться в Успенке и ждать дальнейших указаний. Те, кто планировал операцию, не ожидали, что погода вдруг испортится и налетит «Смерч». Тактическая обстановка на украинском фронте срочно требовала корректировки и новых вводных.

На шоссе остались дымящиеся остовы сожженной техники. Остатки двух колонн прогромыхали мимо коровника в сторону Успенки.

«Все, я больше не могу, — подумал лейтенант Андрей Харитонов, командир танка Т-72 номер 624, на котором первые две цифры башенного номера были аккуратно закрашены белой краской. — Обосрусь сейчас, честное слово!»

Он приказал мехводу остановить машину возле коровника. Если не считать обстрела, это была уже вторая вынужденная остановка за последние несколько часов по той же причине — у всего экипажа понос, словно отравились чем-то. А ведь ничего, кроме как за завтраком у Семеныча, не пили и не ели. О чае с «травками» не вспоминали.

«Нет повести печальнее на свете…» — вспомнил лейтенант какой-то недавний смешной анекдот, но подходящая случаю рифма не складывалась. Нужно было вылетать пробкой из танка, одновременно расстегивая и спуская штаны.

Выбравшись со скоростью звука из танка, экипаж едва добежал до стены коровника, где уселся в рядок орлами. Двигатель не выключали.

— Сидіти, хлопці! — Паша со стороны выглядел, как партизан из старого советского кино вроде «Смелые люди», который застал фашистов в интересном положении. — Відповідаємо на запитання, пацани.

Пацаны не знали, что делать. Продолжать сидеть? Или с голой жопой бросаться на двух вооруженных громил? Все трое, не сговариваясь, выбрали первое.

— Скільки пального? — спросил Петро. — Надовго вистачить?

— Полный бак почти, — ответил командир. — Можно штаны надеть?

— Не варто, — отрезал Петя, дав короткую очередь у того над головой из АКСУ. — А то розмови не вийде. На скільки кілóметрів вистачить?

— До Киева не доедете, — ответил лейтенант. Тон у него получился обиженным. В такой позе не до геройства.

— А до Волновахи?

— Хватит с головой. Дотуда шестьдесят кэмэ, а у нас… то есть у вас… на двести хватит.

— Пашо, братан, ти ж танкістом був, водієм? — спросил Петро.

— Так точно.

— Прокатишь?

— Нет базара, брат.

Бандиты разрешили танкистам встать, забрали у них телефоны, а у лейтенанта прихватили еще и пистолет Стечкина.

— Що у вас у танку? — спросил Петр лейтенанта, жестом приглашая того подняться.

— Боекомплект — тридцать семь артиллерийских выстрелов, — отрапортовал лейтенант, застегивая штаны. — ПКТ. К нему две тыщи патронов. Пулемет НСВТ башенный. К нему триста патронов. Ну, еще автоматы АКМС и СПШ и Ф-1. А Стечкина вы у меня забрали.

Петр переглянулся с Павлом. Тот утвердительно кивнул.

— А що це з вами з усіма? — спросил Петя. — Від обстрілу?

— Сами не знаем, — ответил лейтенант. — Может, обстрел. Может, съели чего. Весь день всех крутит. В других экипажах такая же херня.

— До речі, про з’їсти, — оживился Паша. — Щось маєте?

— Полмашины сухпая, — вступил в разговор наводчик, успокоившись, что их, похоже, не будут убивать.

— Да, и телефоны вы у нас забрали, — спохватился лейтенант. — Здесь все равно глушилки работают, не прозвонишься, а у меня там жены телефон, мамы.

Посоветовавшись, бандиты отдали лейтенанту его телефон. Два других оставили себе.

— Яке у вас завдання? — органично входя в роль «кума», спросил Петя.