Онлайн книга «Алая река»
|
– Держись от нее подальше, не то наплачешься. – Разберусь. Следует короткая пауза, после которой Ба выдает: – Чтоб ты да не разобралась. Очень ободряюще звучит. Ба меняет тему. – Как поживает мой малыш? К нам с Кейси она никогда так нежно не относилась, как к моему сыну. Ба его балует. Когда Томас у нее – выуживает из сумки древние слипшиеся леденцы, разворачивает и кормит его с рук. – Лучше всех, Ба. – Да ладно. Впервые с начала разговора чувствую по голосу – она улыбается. – Перестань, Мики. Сглазишь. – Предрассудки. Жду. Почему-то надеюсь, что она скажет: «Привози Томаса» или «Поглядеть бы, как вы устроились на новом месте». – У тебя всё? – выдает Ба. – Всё. Кажется, всё. Прежде чем я успеваю добавить хоть слово, она отключается. * * * Миссис Мейхон, квартирная хозяйка, орудует граблями перед крыльцом. Дом в колониальном стиле, нам с Томасом отведен третий этаж – надстроенный много позже, с нелепой планировкой комнат. Подниматься надо по шаткой наружной лестнице, которая с фасада не видна. Территория к дому прилегает небольшая, но есть длинный задний двор, где Томасу позволено играть, где болтается на дереве старая автомобильная шина – импровизированные качели. Еще один плюс (всего их два) – это размер арендной платы. Пятьсот долларов в месяц, включая воду, электричество и прочее. Мне повезло: у коллеги брат снимал эту квартиру, потом переехал, и коллега дал мне телефон хозяйки. По словам этого брата, квартира непафосная, зато чистая и с хозяйкой легко поладить. Я ухватилась за предложение и в тот же день выставила на продажу свой дом в Порт-Ричмонде. Сердце кровью обливалось – так жаль было дома. Но другого выхода я не видела. Подъезжаю. Миссис Мейхон прерывает работу. Стоит, опершись на деревянную рукоять грабель. Машу ей, еще сидя за рулем. Выхожу из машины. Снова машу. На заднем сиденье у меня пакет с продуктами – будет чем занять руки. Миссис Мейхон из числа досужих; а вот я сейчас проскочу, вся такая занятая, с веским поводом не останавливаться для разговоров. Я заметила: почтальон, проходя мимо дома миссис Мейхон (неизменно торчащей у крыльца), тоже напускает на себя озабоченный вид. Когда же я, арендаторша, появляюсь в поле зрения миссис Мейхон, ее глаза загораются волнением и надеждой. Она, похоже, только и ждет, чтобы ее попросили о каком-нибудь одолжении. Впрочем, миссис Мейхон и так вечно во всё встревает. Ей до всего дело – до квартиры, до машины, до нашей с Томасом одежды (как правило, не соответствующей погодным условиям). Советы поступают с быстротой и регулярностью, которые больше уместны в больнице, при даче лекарств тяжелым пациентам. У миссис Мейхон коротко стриженные седые волосы и дряблые брыла, колышущиеся при каждом движении головой. Ходит она в фуфайках (то утепленных, то облегченных, смотря по сезону) и в мешковатых синих джинсах. Со слов соседей мне известно, что миссис Мейхон была замужем, однако, похоже, никто не знает, куда делся муж. В плохие минуты я воображаю, что бедняга скончался, и причиной смерти стало перманентное раздражение на жену. Всякий раз, когда Томас капризничает, садясь в машину или вылезая из нее, я буквально чувствую взгляд миссис Мейхон из-за занавески: так рефери следит за ходом матча. Порой миссис Мейхон даже выходит на крыльцо – наверное, из окна плохо видно. В таких случаях у нее всегда руки скрещены на груди, а в глазах – осуждение. Выныриваю из машины с пакетом покупок. Миссис Мейхон только того и дожидалась. – К вам сегодня заходили, милочка. Вот еще новость. – Кто заходил? Миссис Мейхон донельзя довольна. – Он не представился. Только сказал, что еще придет. – Как он выглядел? – Высокий. Темноволосый. Красивый, – сообщает миссис Мейхон заговорщицким тоном. Саймон. От догадки начинает сосать под ложечкой. Долго молчу. Наконец спрашиваю: – А вы ему что сказали? – Что вас нет дома. – А он что сказал? А Томас его видел? – Не видел. Этот человек позвонил в мою дверь. Насколько я поняла, он думал, вы ему откроете. Думал, вы внизу живете. – И вы указали ему на ошибку? Сообщили, что я живу на третьем этаже? – Ничего подобного, – обижается миссис Мейхон. – Стану я такую информацию выкладывать первому встречному. Молчу. Колеблюсь. Ужасно не хочется открывать перед миссис Мейхон хоть один закоулок личной жизни; но, похоже, вариантов нет. – В чем дело? – спрашивает она. – Если этот человек снова появится, скажите ему, пожалуйста, что мы съехали. Что мы тут больше не живем. Что нового адреса вы не знаете. Миссис Мейхон расправляет плечи. Наверное, от гордости – как же, задание получила. Секретное. – Надеюсь, проблем не будет, милочка. Мне проблемы не нужны. – Он неопасный, миссис Мейхон. Просто я с ним перестала общаться. Поэтому мы сюда и переехали. Миссис Мейхон кивает. Впервые вижу в ее глазах нечто вроде одобрения. – Хорошо. Сделаю, как вы просите. – Спасибо, миссис Мейхон. Она машет рукой – дескать, не за что. Затем, не в силах больше сдерживаться, сообщает: – Сейчас пакет порвется, милочка. – Что, простите? – Я говорю, у вас пакет сейчас порвется. Пакет с продуктами. Они, пакеты, на такую тяжесть не рассчитаны. Поэтому я всегда прошу девушку в супермаркете складывать мои покупки в два пакета. – В следующий раз и я так сделаю, миссис Мейхон. Обязательно. * * * Когда я впервые вышла на работу после рождения Томаса, тоска по нему была ощутима физически, терзала меня, как жестокий голод, целый день до вечера. Спеша за сыном в больницу (он был на программе дневного ухода), я воображала, что мы соединены резинкой; по мере нашего сближения резинка укорачивалась. Томас подрос – и чувство стало менее болезненным, превратилось в смягченную версию себя. Но и сейчас я скачу вверх по лестнице через две ступени – потому что меня ждет восторженное личико, улыбка от уха до уха, ручонки, простертые для объятий. Открываю дверь. Сын мчится навстречу, повисает на мне. Позади него тенью маячит Бетани, приходящая няня. – Я скучал, – шепчет Томас. Его личико в дюйме от моего лица, его ладошки – на моих щеках. – А ты хорошо себя вел? Был послушным мальчиком? – Да. Взглядываю на Бетани, ища подтверждения или опровержения. Бетани уже уткнулась в телефон, уже на низком старте. Не в первый и не во второй раз думаю, что надо сменить няню. Томас с Бетани не ладит. Дня не проходит, чтобы он вслух не вспомнил свой садик, тамошних приятелей и воспитателей. Но из-за моего графика – две недели дневные смены, две недели ночные – приходящую няню еще попробуй найди. Бетани, девица двадцати одного года, подрабатывает гримером. Имеет свободный график и вдобавок берет недорого. Впрочем, плюсы ее мобильности полностью нивелируются ее ненадежностью. В последнее время Бетани только и делает, что врет по телефону – мол, приболела. В результате я израсходовала почти все положенные мне отгулы. А в те дни, когда Бетани все-таки изволит появляться, она опаздывает, в результате чего я тоже опаздываю, в результате чего сержант Эйхерн все сильнее мною недоволен. |