Онлайн книга «Каннибалы»
|
Борис приподнял бровь. Но уже догадался, куда Авилов клонит хотя бы географически. – …Ну о’кей, о’кей, мы все теперь политкорректнее папы римского, – насмешливо поправился Авилов: – Я имею в виду конголезцев. Ну и прочей шушеры, которая может отираться возле ваших шахт. С нехорошими намерениями. – Ну, у нас уже работает свечной заводик: частная военная компания «Викинг». Нареканий нет. – Лучше моего «Орла»? Не верю! – Нет, конечно, не лучше, – дипломатично начал Борис: – Масштабу поставленных оперативных задач отвечает, – уклончиво дал понять собеседнику он. – Это же Конго. Туристы, слоники. В определенных областях пошаливают. Бывает. Но в целом ничего. Не Центрально-Африканская, прости господи, республика какая-нибудь, когда без «калаша» с самолета лучше не сходить. Но видел, что Авилов его не слушает. Просто ждет, когда он закончит говорить. И все-таки добавил: – Если бы мы расширялись в Африке, если бы у меня был бизнес в ЦАР. Если бы я хотя бы просто думал в сторону ЦАР, то я бы обеими руками немедленно ухватился за… – Орла. Частная военная компания «Орел», – напомнил Авилов. – Да. Он видел, что лицо у Авилова стало каким-то бетонным. Борис продолжил: – У нас ведь откровенный разговор. И я это очень ценю. Так вот, откровенно… Сейчас не до расширения. Боливар, как ты говоришь, не выдержит двоих. Меня этот балет, честно тебе скажу, сейчас подрывает. – Дашка брюлики ест? Это они могут. Борис продолжал: – Потом, декорации для нового балета… – «Сапфиры», да, мне Еленочка рассказывала. Говорит, ужас такой, ни за какие деньги не согласилась бы это танцевать. – На заводе Хруничева отливать пришлось. Это, прямо скажем, финансово обязывает. – Доверие президента финансово обязывает, ничего не поделаешь, – посочувствовал Авилов. – Да. Он видел, что Авилов с него не спускает глаз. – Но это хорошая идея, – радушно закруглил разговор Борис. – Безопасности мало не бывает. Особенно в Африке. Я про «Орла» подумаю! 24 Проводив гостей, супруги уставились друг на друга. Причем Авилова глядела несколько сверху вниз – к ее росту добавляли высокие каблуки. Муж поднялся на цыпочки, поцеловал. – Что скажешь, Еленочка? Познакомились поближе? Та передернула узкими плечами: – Треска вареная. Такая вся правильная, – и она изобразила, что блюет (но в коридоре было зеркало, и поглядывая в него, Авилова позаботилась открыть ротик изящно и не вываливать язык слишком). – Думаешь? Ох, бедный Борис. – Он же не бедный. – Я тебе скажу, такие правильные с виду девочки… да и мальчики тоже. Особенно питерские. У них обычно самые острые зубки. А главное, самый большой желудок. – Да? – хихикнула Авилова, приобняла мужа, взъерошила небогатые волосы. – Вообще, я ее в буфете видела. Ест как все – не больше и не меньше. – Ты ж моя дурочка, – поцеловал жену он. И добавил серьезно: – Ты с ней подружись, ладно? Не так чтобы… А… – А чтобы – так, – перевела Авилова. Он кивнул, похлопал жену по крепкому маленькому заду. И оба засмеялись. 25 Аня ела салат и говорила о том, возможна изоляция русского Интернета или нет. Аня говорила о новом романе Сальникова. Аня говорила о том, что после смерти модельера Лагерфельда «Шанель» уже будет не та. Аня говорила о поразительной статье про то, что животные и даже рыбы чувствуют все, все, все. Аня говорила о том, что пересадка во Франкфурте – это ад, лучше пересаживаться в Вене или хотя бы в Копенгагене, крючок, да, зато удобный. Аня говорила… А потом спросила: – Мам, ты меня вообще слушаешь? «…Или только пьешь?» – так и щекотало на кончике языка, но этого она не спросила. Вера допила из бокала. Вот и вторая бутылка наполовину пуста. Сама Аня не выпила ни капли. – Прости, я просто что-то дико спать хочу. «После бутылки вина особенно», – удержалась, не сказала дочь. Положила свою руку на руку матери. Вера в ответ пожала ее пальцы. – Пойду лягу, – голос и правда звучал устало-гнусаво. Или может, просто так, как у пьяного человека, который старается не показывать, что он уже в сопли пьян. – Конечно. Ложись. Вера кивнула. Поднялась. И цапнула за горло бутылку, за ножку – бокал. Вышла. Аня послушала. Мать пошла прямиком в спальню – не заходя в ванную. Аня подождала. Услышала, как забормотал телевизор. Поднялась. Стала убирать со стола. Салат в тарелке матери был почти нетронут – только разбросан. Аня поставила тарелки друг на друга. Оставила. Пошла, тихо ступая в носках, по коридору. Остановилась у спальни родителей. Дверь приоткрыта. На бутылке стоял длинный блик. На очках – круглые. Лицо матери белело в темноте, как луна – отраженным светом: работал телевизор. Аня посмотрела на экран. Обезображенное коричневое лицо утратило женские черты – стало просто человеческим: как будто трехлетний ребенок лепил его из пластилина, а потом надоело. «…Они схватили меня за волосы и вылили кислоту», – бежал по-английски титр. – Мам… Мать обернулась на дверь. – Гадость какая, – сказала. Переключила на другой канал. Выключила. – Лучше лягу. Голова завтра будет трещать, – легкомысленно добавила она, распахнула руки. Аня подошла. Мать приобняла ее. Аня почувствовала на щеке винное дыхание. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи. Аня притворила дверь. Поговорив об Интернете, книгах, дизайне, аэропортах, проговорив весь ужин, она ни разу не задала матери вопрос: а где папа? «Командой» были она и брат. «Командой» были она и мама. «Командой» были она, брат и мама. А он… Он не входил ни в одну из этих конфигураций. Целиком его собственная вина. Так же тихо ступая по коридору, Аня вернулась в гостиную. Расстегнула брошенную на пол сумочку. Выловила телефон. Набрала брата. – Вить, – сразу начала она, услышав, что тот откликнулся. Она помнила, что звонит в Токио. – Прости. У тебя сейчас там день или ночь? – Не важно, котенок, – Аня услышала проглоченный братом зевок. – У меня джет-лег. Я все время как зомби – и днем, и ночью. А ты там как? Оба понимали, что раз Аня звонит – не пишет смс, не пишет в вотсап, – то это потому, что дело безотлагательное. Так оно и было. – Мама опять не очень. Вера послушала: шаги дочери удалились. Выудила из-под подушки пульт. Предусмотрительно утопила кнопку, на которой был перечеркнутый громкоговоритель: режим «без звука». Снова засветился телевизор. Вера в три прыжка нашла нужный канал. Но передача, которая ее заинтересовала, уже закончилась. |