Онлайн книга «Каннибалы»
|
– А зачем с ней встречался? О поэзии беседовал? – Просто крутился по работе, за Скворцовым приглядывал, как ты велел, – не преминул подчеркнуть свое усердие он. – Не тронул, а? – отогнал ладонью уточку Дюша. – Только руку ей сломал? Ногу? Колька безмятежно ловил резиновую игрушку – она не давалась, прыгала на воде. Степан подтолкнул ее брату. – Не тронул, – гнул свое. – Она приличная девочка. Чего ей руки ломать? У отца даже глаза как-то побелели. Пальцы намыливали Кольке волосы, почесывали голову, смахивали со лба пену, чтобы не попала в глаза. – Я тебя… Я… – Это не как в те разы, – возразил Степан. – …Смывай. Степан наполнил водой пластмассовый ковшик. «Тех разов» было много. После одного из них – «шлюховатой дрянью рода человеческого» оказалась одна из сотрудниц, и Степан взялся вразумить ее после корпоративной вечеринки – его вышибли с работы. Дюше пришлось дернуть за свои рычаги, чтобы устроить сына на другое теплое местечко – нынешнее. – Когда я ее высадил, она была живая и не поломанная. Дюша приставил Кольке ко лбу ладонь козырьком, чтобы мыло не попало в глаза. Степан осторожно наклонил ковшик, чтобы струя не испугала, принялся смывать шампунь. Колька блаженно прикрыл глаза. – Урою, если узнаю, что это было не так, – пообещал Дюша. – Уладь это сам. 27 – Он какой-то странный, – все не могла успокоиться Лида. – Зачем говорить человеку такие вещи? Он же врач. – Ну, наверное, он не просто трепался. Знает все-таки. Раз врач, – Петр пилил в тарелке курицу на пару и старался не соскользнуть с беседы. Лиде перипетии дня не испортили аппетит. Она жевала и говорила: – Среди врачей тоже немало трепла. Помнишь, как в той клинике на Китай-городе мне врачиха сообщила: «У вас детская матка»? Потом запила водой – алкоголь в их доме уже давно не появлялся. Вредно не только для зачатия, и до – тоже. Петр не знал, как прекратить этот разговор: опять о детях. Но понимал, что прекратить его нельзя – Лида сразу заметит, и тогда… – Да уж. Но это все-таки клиника при научном институте или как-то так, если я правильно понял. Не фуфло, чтобы тянуть деньги. – Петь, ну как я могу не нервничать, если я уже нервничаю? – Так сказал-то он – что? – Что ничего делать не надо. Многие бросают все процедуры, машут рукой – расслабляются, и тогда оно само. – Звучит, по крайней мере, понятно… Но мы, конечно, не бросим курс в «Потомках», – тотчас заверил он, понимая, что она этого ждет. – Там, похоже, знают свое дело и берутся основательно. – Будешь еще рататуй? – Давай. Лид, а поговори со мной о девичьем? Та перекладывала ложкой овощи на тарелку. – Ну? – удивилась жена. – Мне прям нужен такой, знаешь, разговор девочек-девочек за бутылкой вина. – Без вина, – строго напомнила Лида, тут же напряглась. – Ты что, днем, когда я не вижу, понемногу выпиваешь? – Нет, ты что! «А врач не дурак», – подумал он. Лида была на нервах. – Ладно. Давай о девичьем. – Вот тебе двадцать. – Ох. А можно, тридцать хотя бы? – А что с двадцатью не так? – Мерзкий возраст. – Я думал, всем женщинам хочется быть красивее и моложе – всегда, – признался Петр. – Сейчас. Лида вернулась с бутылкой, в другой руке скрещивались хрустальные ножки. Поставила бокалы. – Я думал, у нас как в Эмиратах. Отрубают голову за каплю алкоголя. – Оно безалкогольное. Раз уж разговор такой зашел. Чокнулись, выпили. – Ну. Мне двадцать, – пригласила к продолжению Лида. – И вот тебя клеит мужик, которому, извини, уже так прямо шестьдесят. – Шеф твой опять, что ли, закрутил? Вроде давно по бабам не бегал. Я думала, он прекратил совсем. – Ну ты что! Такое пожизненно. Как алкоголизм. – Давно о его романах слышно не было. – Он с тех пор просто стал лучше заметать следы. Лид, ну не суть. Я сказал «Борис», просто чтобы ты представляла общие вводные. Внешность, деньги и так далее. – Ну Борис нормальный. Что?.. Не категорически противный, я хочу сказать. Можно и влюбиться. Тем более деньги, знаешь. Можно отрицать сколько угодно, но это украшает. – Свинья ты, Лида. – Мне двадцать лет! – Но он же понимает, что без денег она бы вряд ли на него запала. – И что? – Ну я бы сказал: очень даже что. – Не деньги ведь нужны. Как правило. Если там не совсем уж прямо купи-продай… – Нет, не похоже. – Нужен покой. В сущности, что там его дает – крутые бицепсы, крутые мозги или крутые деньги, это как раз не очень важно… Конечно, есть девочки, которым нужны крутые ощущения, но от таких мальчики, по-моему, бегают. Очень даже можно полюбить человека за покой, который он тебе дарит. – Да, но ведь факт остается фактом: он платит. – Ну а почему ты думаешь, что ему это не нравится? – Мне бы не понравилось, наверное. – Но тебе же нравится, что у меня есть вот это все. Эта квартира, эти шмотки, что понадобились процедуры в «Потомках», их мы тоже можем себе позволить. Спроси себя… Ну вот и он. Он просто рад, что может. Вот и все. – Не знаю. – Я тоже не знаю, – призналась Лида. – Нам пока не шестьдесят. Тютчев писал. «На склоне наших дней нежней мы любим и суеверней». Больше не знаю. – Последняя гастроль типа? Мне-то казалось, наоборот, к шестидесяти уже ничему и никому не удивляешься. Уже все видел. Всех, извини, переебал. Скучно. Ну не то что прям скучно. А лень возиться. Неохота вот это все… Другие интересы. – Не совсем так, – задумалась Лида. – Знаешь, мне кажется, взрослому человеку сначала просто жалко юного: юность же, в сущности, очень дурацкая. Нелепая. Не дай бог снова двадцать. А потом уж само туда сползло… Ну типа по схеме служебного романа. Сначала и в мыслях не было, а потом оно само. Петр только вскинул брови, принялся изучать рубиновые огоньки в бокале. – Ну? Я тебе помогла? Утешила? – Помогла… А по вкусу – простой виноградный сок. За разговором бутылку все же прикончили. Хотя вино было пустышкой – просто сок, разлитый в винную бутылку с винной этикеткой, – заснул Петр, как после перепоя. Свалился камнем на самое дно. Уже в следующий миг тьма была лесной. С просветами вверху. |