Онлайн книга «Собиратель реликвий»
|
Дюрер ловко воспользовался оказией: – Я тоже явился воздать благодарность. За восшествие моего крестного отца на престол Священной Римской империи. А что привело в Шамбери ваше высокопреосвященство? – непринужденно осведомился он. – Конечно же, святая плащаница! И разумеется, непревзойденное гостеприимство его сиятельства герцога. Карл смущенно улыбнулся комплименту. – Ко всему прочему, Шамбери завидно расположен, – продолжил кардинал. – Его сиятельство герцог Лоренцо заглянул сюда по пути из Урбино в Париж, куда он приглашен на крестины дофина, а я, наоборот, возвращаюсь в Рим из Парижа. Дюрер взял кубок вина с подноса в руках лакея. Дисмас собрался было сделать то же самое, но вовремя опомнился. – Ах, Париж… Париж… – с томным равнодушием протянул Дюрер. – Ну и как там нынче Париж? – Как всегда, великолепен! – Приятно слышать, – рассеянно ответил Дюрер. – В свой последний приезд я нашел Париж… как бы лучше выразиться… Загаженным. Способность французов мирно сосуществовать со всякой пакостью достойна всяческого восхищения. Д’Арагона удивленно посмотрел на него. – По утрам встаешь с постели, а из-под ног крысы так и прыскают! – Дюрер картинно передернулся. – Крысы на каждом шагу! Однажды я видел, как парижская крыса гналась за терьером, и в результате получился экс-терьер… Герцог Урбинский хохотнул и тут же зашелся кашлем. Герцог Савойский с трудом сдерживал смех. – Судя по всему, вы гостили не во дворце? – процедил кардинал Арагонский. – Боже упаси! – ответил Дюрер. – Я на горьком опыте постиг, что, quand à Paris [14], заботиться о собственном благоустройстве до́лжно самому. В Фонтенбло ужасные сквозняки! Меня как-то угораздило остановиться во дворце, так я только и делал, что требовал дров для камина, и все равно вернулся домой с больным горлом. Но в одном я согласен с вашим высокопреосвященством: во дворце гораздо меньше крыс… – Дюрер с улыбкой посмотрел на герцога Карла и добавил: – Определенного сорта. Герцог Урбинский корчился от смеха, исторгая малоприятные пульмональные хрипы. Вокруг оттоманки ласточками хлопотали слуги. Кардинал Арагонский поджал губы, откланялся и, метя алым плащом паркет, в сопровождении стайки монсеньоров прошествовал к дверям залы. Герцог Карл втянул щеки, чтобы не расхохотаться. Лукаво сверкнув глазами, он понизил голос и шутливым тоном пообещал Дюреру: – За ужином я непременно усажу вас рядом с его высокопреосвященством! Он жестом подозвал Ростанга и распорядился подыскать в замке апартаменты для графа Лотара. Камергер озабоченно зашептал что-то герцогу. Дисмас навострил уши. Ростанг уведомил герцога, что в замке нет ни одной свободной комнаты. Герцог изъявил ужас. Ростанг ответил, что разделяет мнение своего господина – м-гм! – однако же проблема представляется неразрешимой. Несметные свиты герцога Урбинского и кардинала Арагонского оккупировали каждую щель и каждый закоулок замка. Герцог не желал слушать объяснений. Ростанг уперся и объявил, что если его сиятельство настаивают, то он найдет где разместить графа, однако это потребует выселения определенной персоны, известной его сиятельству… Карл с аристократической беспечностью вздохнул: – Ну и ладно. Вслед за этим герцог Савойский повернулся к своему гостю, графу Лотару, и извиняющимся тоном описал сложившуюся ситуацию. Безусловно, это чудовищное неудобство, однако, буде их светлость граф Лотар согласятся, комфортабельные апартаменты для него и его свиты могут быть представлены, но – увы! – не в замке, а в соседнем здании, расположенном, кстати говоря, напротив той самой стены Святой капеллы, где будет вывешена плащаница… «Отлично!» – подумал Дисмас. Герцог между тем продолжал: – Из апартаментов открывается великолепный вид. Если любезный граф Лотар не возражает… Разумеется, он будет включен в число участников всех церемоний и процессий начиная с сегодняшнего банкета… Граф Лотар ответствовал, что глубоко тронут великодушным гостеприимством, которое он принимает с благодарностью и смирением, и что его крестный непременно узнает о щедрости герцога. С властностью столь же безупречной, как и его итальянское произношение, Дюрер велел Дисмасу следовать за герцогским камергером Ростангом и заняться обустройством. Дисмас поклонился и оставил Дюрера в компании новых друзей. Ростанг по-прежнему лучился радушием, однако уныло опущенные плечи свидетельствовали, что исполнение герцогского приказа не сулит никакой радости. – В этих апартаментах уже кто-то проживает? – осведомился Дисмас. – Увы, так оно и есть, м-гм, – ответил Ростанг. – Неловко получилось… – М-гм! Очень неловко. – Позволено ли будет узнать, чьи это апартаменты? – Квимпера, архидьякона Святой капеллы. Прелестно, подумал Дисмас. Значит, по милости незваных гостей хранителя плащаницы вышвыривают из его собственного дома. Это, несомненно, поспособствует установлению добрых отношений! – Мой господин придет в ужас, если узнает, что стеснил архидьякона, – с напускным смятением сказал Дисмас. – Прошу вас, не беспокойтесь, мастер Ростанг. Мы прекрасно устроились в городском саду. Ростанг удивленно посмотрел на Дисмаса: – Вы опасаетесь стеснить архидьякона, м-гм? – Он пожал плечами. – Дьякон – прислуга, как и мы с вами. Ему не впервой освобождать свои апартаменты для высокопоставленных гостей. – Может быть, я переживаю именно потому, что сам прислуга? – М-гм… Как давно вы состоите в услужении, мастер Руфус? – Ну, не то чтобы давно… – М-гм! – снова пискнул Ростанг. – Оно и заметно. Не стоит сочувствовать Квимперу. Всякое бывает. Видите ли, такова природа вещей. Они случаются. – Да вы философ, мастер Ростанг. – Что вы, я исключительно практичный человек, м-гм! Я состою на службе у Карла Доброго. И время от времени, как вы сейчас сами убедитесь, мне приходится играть роль Ростанга Поганого. – Философия чистой воды! – Гераклит утверждает, что основной закон вселенной – изменчивость, не так ли? Так объемлем же перемены, прежде чем перемены объемлют нас. Ну, вот мы и пришли. Самое время напустить на себя скорбный вид, м-гм. 31. Три волхва
Дюрер настежь распахнул ставни нового жилья. Ландскнехты и сестра Хильдегарда отправились обследовать комнаты архидьяконовых покоев, все еще хранившие тепло недавнего присутствия прежних обитателей: архидьякона Квимпера и его прислуги, которая, похоже, целиком состояла из миловидных юношей деликатного сложения. |