Онлайн книга «Собиратель реликвий»
|
– А еще она красивая, – добавил Кунрат. – Это меня больше беспокоит. Нуткер с Унксом согласно хмыкнули. Дисмас терзался мыслью, что самолично отправил Магду в логово ненасытного итальянского развратника. – Ой, ладно тебе! – успокаивал его Дюрер. – Герцог Урбинский не станет вольничать с монахиней. Тем более – с монахиней из свиты графа и крестника императора. К тому же под чужой крышей. Хватит уже дергаться. Хуже старых бабок, ей-богу… Дюрер ушел спать. Он вытребовал себе самую большую спальню с самой удобной кроватью. Как и положено графу. Он утверждал, что герцогские слуги обязательно заподозрят неладное, если окажется, что граф ютится в закутке. И обман сразу же раскроется. Ландскнехты тоже отправились спать. День был долгим, а час – поздним. Дисмас остался в одиночестве. В его воображении одна за другой всплывали жуткие картины. А вдруг герцог Урбинский попытается насильно овладеть Магдой? Входная дверь открылась на рассвете. Дисмас бросился к Магде и обнял так страстно, будто в разлуке прошли годы. – Что с тобой? – спросила она. – Да так… Радуюсь, что с тобой все в порядке. – Все хорошо. Потом расскажу. Я очень устала. Она сразу же заснула в его в объятьях. Проснувшись, Магда рассказала, что произошло в опочивальне герцога Урбинского. По приказу Карафы один из слуг испробовал снадобье на себе. Поскольку слуга не свалился замертво, Магде позволили дать лекарство герцогу. Чудодейственная настойка почти сразу сняла боль. – Он был так счастлив! – Почему тебя так долго не было? – допытывался Дисмас. – Я порывалась уйти, но герцог не отпускал. – Он что, хотел?.. – Нет-нет, что ты! Он попросил меня подержать его за руку. – И ты согласилась?! – поморщился Дюрер. – Я была в перчатках, мастер Дюрер. – Все равно… – Сифилисом нельзя заразиться через прикосновение, только через открытые раны или… в общем, при интимной близости. – Ты точно знаешь? – Да. Так утверждает Парацельс. – Дай ей дорассказать, Нарс! – вмешался Дисмас. – А что потом было? – Ему снимают боль настойкой ладанника. Капают ее на носовой платок. Однако постоянное употребление ладанника расслабляет мозг. Когда я это сказала, придворный лекарь герцога разгневался. Заявил, что я дура дурой и лезу не в свое дело. Представляете, лекарь гневается, потому что его господину стало легче?! Тут разгневался сам герцог и выставил лекаря из опочивальни. – И у нас появился еще один недруг, – вздохнул Дисмас. – Магда, твоей вины в этом нет. Я просто держу в уме всех, кому мы тут перешли дорогу. – Я осталась с герцогом. Из-за ладанника он дремал с открытыми глазами. И разговаривал во сне. Всю ночь напролет бормотал. – Какую-нибудь галиматью? – Наверное. Называл какие-то имена, говорил о всяком… Даже не знаю о чем. Кстати, ему известно, что он скоро умрет. А умирать ему не хочется. – Кто бы мог подумать, – вставил Дюрер. – Он упомянул плащаницу, – взволнованно сказала Магда. – Что именно? – спросил Дисмас. – Знаешь, мне очень не нравится герцогский камердинер, Карафа. – Он что, приставал к?.. – Да нет же. В опочивальне мы всю ночь были втроем. Карафа ни на миг не спускал с меня глаз. Но смотрел на меня не с вожделением, а… не знаю, как назвать. – Он итальянец, – сказал Дюрер. – Так что вожделение – весьма подходящее слово. Магда задумалась, а потом сказала: – Нет, он на это не способен. – А-а, кастрат, значит, – догадался Нуткер. – Нет. По-моему, его не привлекают женщины. – Тогда содомит. – Нет. Его не привлекают ни женщины, ни мужчины. В смысле плотских утех. Он как будто ожидал, что я выхвачу нож и прикончу герцога. Я же монахиня, меня при входе не обыскивали. А еще он беспокоился всякий раз, как герцог начинал бредить. Карафа так пристально на меня смотрел, будто… – Магда замялась. – Что? – Будто боялся, что герцог проговорится о том, чего мне знать не следует. – Ну, в конце концов, – рассудил Дисмас, – он правитель Флоренции и герцогства Урбинского. Наверное, камергер опасается, чтобы герцог в бреду не разгласил каких-то тайных умыслов, о которых посторонним знать незачем. Магда в глубокой задумчивости смотрела в окно. – Что с тобой? – спросил Дисмас. – Так, ничего. – Что тебя беспокоит, Магда? – Ну же, сестренка, – ободрил ее Кунрат, – выкладывай все как есть. – По-моему, – неуверенно начала Магда, – герцог тоже хочет похитить плащаницу. Воцарилось изумленное молчание. – Герцог… Он что-то такое сказал?! – Нет. Просто у меня создалось такое впечатление. Карафа нервничал всякий раз, как его господин начинал бредить. А потом, когда герцог наконец уснул – настоящим сном, не ладанниковым, – я ушла. Кунрат хлопнул себя по коленкам: – Ну что, братва? У нас объявились соперники! – Это итальяшки-то? Тоже мне, соперники, – презрительно фыркнул Нуткер. – Соперники не в бою, а в умыкании плащаницы. В прохиндействе макаронникам равных нет. – Точно, – подтвердил Ункс. – Даже в Библии говорится: макаронники изобрели прохиндейство. – И где же именно в Библии это говорится? – требовательно спросил Нуткер. – Не-не, – внес поправку Кунрат. – Прохиндейство изобрели жиды. – А вот и нет! – возразил Нуткер. – Жиды изобрели ломбарды. Боясь утонуть в потоке ландскнехтских глубоких познаний, Дисмас убрался в дальний закоулок апартаментов. «А вдруг Магда права?» – размышлял он. Рассмотрев свое предположение со всех возможных сторон, он заключил, что оно несостоятельно. Чтобы герцог – один из самых могущественных и влиятельных герцогов – замыслил похитить реликвию у другого герцога? Невероятно. – Не может этого быть, – строго сказал он Магде. – Дисмас, я не утверждаю, что это именно так. И не надо говорить со мной таким тоном! – Я просто пытаюсь установить, возможно ли такое. – Я же сказала, что ничего такого не утверждаю. – Сказала, но… – Он грозно воздел палец. – Ведь ты же думала, что такое возможно? Магда протестующе вскинула руки: – Да. Каюсь! Подобная мысль приходила мне в голову. Но как пришла, так и ушла. |