Онлайн книга «Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна»
|
– Я тебе нравится. Когда я еще только попал на «Джебель», что-то во мне тебе понравилось. Я думал, что ты делал нехорошие вещи, но я тебе нравился. Я тебе сказал, как уничтожить защитную сеть захватчиков, и ты ее уничтожил. Для меня. Я тебе сказал, что мне нужно в Драконов Язык, и ты сделал так, чтобы я туда попал. Ты делает все, что я прошу. Важно, чтобы мне это было известно. – Спасибо, Мясник, – сказала она в изумлении. – Если ты еще раз ограбишь банк, ты отдашь мне все деньги. – Ну спасибо! – рассмеялась Ридра. – Такого мне еще не предлагали. Но надеюсь, тебе не придется… – Ты убьешь любого, кто попытается сделать мне больно. Убьешь страшнее, чем кого-либо раньше. – Не надо… – Ты убьешь весь «Джебель», если он захочет разлучить тебя и меня и сделать нас одинокими. – Ох… – Она отвернулась и прижала кулак к губам. – Да уж, учитель из меня! Ты ничего не понял из того, что я… я говорила. Удивленный голос, медленно: – Я не понимаю тебя, ты думаешь. Она вновь посмотрела ему в лицо: – Но я понимаю! Мясник, я тебя понимаю. Ты поверь. Но только тебе нужно еще кое-чему научиться. – Ты веришь мне, – твердо сказал он. – Тогда слушай. Пока что мы застряли на полдороге. Я толком не объяснила тебе про тебя. Мы придумали свой собственный язык и на нем говорим. – Но… – Каждый раз, когда ты последние десять минут говорил «ты», надо было сказать «я». А всякий раз, когда ты говорил «я», ты имел в виду «ты». Он посмотрел вниз. Потом снова поднял глаза, но не ответил. – Когда я говорю про что-то «я», для тебя это – «ты». И наоборот. Понятно? – Это что, одно и то же слово об одной и той же вещи? Они взаимозаменяемые? – Да нет… хотя да, они называют примерно одно и то же. В каком-то смысле они одинаковые. – Тогда ты и я одинаковые. Несмотря на двусмысленность фразы, она кивнула. – Я так и подозревал. Но ты, – он показал на нее, – научила меня. – Он коснулся себя. – Вот почему ты не должен убивать людей направо и налево. По крайней мере, сперва надо как следует все обдумать. Когда ты разговариваешь с Тариком, я и ты все равно существуем. Когда ты смотришь на кого-нибудь на корабле или даже видишь на мониторе, я и ты никуда не деваемся. – Мозг должен об этом подумать. – Ты должен об этом подумать. И не только мозгом. – Если должен, я подумаю. Но мы – одно. Больше, чем остальные. – Он снова дотронулся до ее лица. – Потому что ты научила меня. Потому что со мной тебе не надо ничего бояться. Я только сейчас научился и с другими могу ошибаться; если какой-то я убивает тебя, не подумав как следует, – это ошибка, так? Я сейчас правильно говорю? Она кивнула. – С тобой я не сделаю ошибок. Это было бы слишком ужасно. Я буду делать как можно меньше ошибок. А когда-нибудь научусь окончательно. – Он улыбнулся. – Правда, будем надеяться, никто не рискнет сделать ошибку со мной. А то мне такого человека будет очень жаль. Я, скорее всего, тогда тоже сделаю ошибку с ним – очень быстро и без долгих раздумий. – Неплохо для начала, – сказала Ридра и взяла его руки в свои. – Я рада, что ты и я вместе. Тут его руки поднялись и прижали ее к его телу, она уткнулась лбом ему в плечо. – Я благодарю тебя, – прошептал он. – Я благодарю и благодарю тебя. – Ты теплый, – сказала он ему в плечо. – Давай еще немножко так постоим. Когда он ее отпустил, она сквозь голубой туман взглянула ему в лицо и похолодела. – Мясник, что случилось?! Он сгреб ее лицо в ладони и наклонился так близко, что янтарные волосы коснулись ее лба. – Помнишь, я сказала, что угадываю мысли? Вот сейчас я чувствую, что что-то не так. Ты сказал, мне не надо тебя бояться, но ты меня пугаешь. Она приподняла его голову. В глазах у него стояли слезы. – Послушай, ты ведь испугаешься, если со мной что-то случится. А если что-то случится с тобой, страшно испугаюсь я, и надолго. Ну в чем дело? – Не могу, – сказал он хрипло. – Не могу тебе сказать. И она поняла, что для него, теперь так много узнавшего, это и есть самое страшное. Она видела, как он борется с собой, и сама вступила в борьбу. – Мясник, может, я сумею помочь? Я бы попробовала проникнуть в мозг и выяснить, что случилось. Он отступил на шаг и покачал головой: – Не надо. Не надо так со мной. Пожалуйста. – Хорошо, я н-не буду… Она смутилась: – Я т-тогда… не буду. Смущение стало болезненным. – Мясник… я… я не буду! Во рту затрепыхалось подростковое заикание. – Я… – начал он, тяжело дыша, но потом вздохнул мягче, – я давно был один и не я. Я должен еще немного побыть один. – П-понимаю. Возникло очень маленькое, вполне устранимое подозрение. Оно вклинилось между ними, когда он отступил назад. Такова уж человеческая природа. – Мясник, ты что, читаешь мои мысли? Он удивился: – Нет. Я даже не понимаю, как ты читаешь мои. – Ну ладно. Я подумала, вдруг ты что-то разглядел у меня в голове и испугался. Он покачал головой. – Хорошо. А то, черт возьми, мало приятного, если кто-то заглядывает тебе в череп. Могу представить. – Я тебе сейчас скажу, – сказал он, вновь приближаясь. – Я и ты – одно, но я и ты очень разные. Я видел многое, чего ты никогда не узнаешь. Ты знаешь о том, что я никогда не увижу. Ты меня сделала не одиноким, немного. В мозге, моем мозге, есть много всего о том, как причинять боль, убегать, драться и – хотя меня отправили на Титин – как побеждать. Если тебе будет угрожать опасность, настоящая, когда кто-то вот-вот сделает с тобой ошибку, заглядывай в мозг, смотри, что там есть, бери, все что нужно. Прошу только – в качестве крайней меры. Сперва перепробуй все остальное. – Как скажешь, Мясник. Он протянул ей руку: – Пойдем. Она взяла его руку так, чтобы не задеть шпоры: – Нет смысла смотреть стазисные течения вокруг их корабля, если они дружественны Альянсу. Ты и я еще немного побудем вместе. Она шла сквозь насыщенный призраками сумрак, прижавшись плечом к его руке. – Друг, враг… Все это Вторжение иногда кажется таким идиотским. Правда, там, где я живу, в таком духе высказываться запрещено. Здесь, на «Джебель-Тарике», вы такими вопросами не задаетесь. Завидую. |