Онлайн книга «Век золотых роз»
|
Свистнула в морозном воздухе волосяная петля; Дар-Теен, неведомо как вывернувшись из ее объятий, рубанул мечом, очерчивая сверкающий круг. – Сделай же что-нибудь! – это он крикнул уже Элхаджу. И тот не заставил себя просить дважды. Морщась, кинул в рот несколько белых волокон из тех, что остались после драки в ийлурской деревне, и кусок гриба, разжевал и выплюнул в снег. Раз, два… Полыхнуло, обдав снежными ошметками. Дико взревел перепуганный щер, которому не посчастливилось оказаться ближе прочих к столь внезапно полыхнувшему огню; что-то завопили кочевники. – Еще, давай еще! – Дар-Теен крутился юлой, не подпуская к себе двух кочевников на щерах, увертываясь от арканов. И Элхадж, давясь горечью, выплюнул еще два красных комочка в снег, тут же расцветшими огнем. «Так вам, так!» – подумал синх, ускользая от неловко брошенного аркана. Этот огонь не мог причинить вреда, но уж напугать – это пожалуйста. – Еще! – крикнул Дар-Теен. «Сейчас, погоди», – синху внезапно стало весело и легко. Кровь горячо бежала по жилам, ухала в висках. Морозный воздух казался необыкновенно вкусным, легким, пьянящим… – Ну я вас, – пробурчал Элхадж, подбрасывая в небо алый комок. Но то, как взорвалась кое-как разжеванная смесь, он уже не увидел. Сзади надвинулась тень, и голова раскололась дикой, непереносимой болью. В следующий миг небо почернело, и Элхадж провалился в вязкое и безвкусное ничто. * * * …Душная, теплая темень. Она навалилась тяжким камнем на грудь, мешая дышать, заставляля оба сердца беспомощно трепетать. Элхадж повернул голову – все та же непроницаемая темнота. И тяжесть на груди. И руки выкручены за спину, связаны так, что не пошевелишь… «Шейнира, помоги мне», – подумал он, – «помоги, если слышишь». Но своенравная богиня вековечного мрака предпочитала молчать. Пока. Элхадж, шипя от боли в затекших руках, попробовал повернуться набок; то тяжелое, что давило грудь, скатилось – и рядом кто-то закопошился, невнятно бормоча ругательства на общем. Элхадж едва не подскочил от внезапно нахлынувшей радости. Значит, он не один в этом пугающем кромешном мраке! – Дар-Теен… – Ыхм… – Ты живой, – заключил синх, делая попытку сесть. Ийлур закашляся в темноте, заелозил по холодному земляному полу. – Где мы, побери Шейнира этих кочевников? – Я-то думал, ты знаешь. Дар-Теен долго молчал, а затем процедил: – Я, видать, лишился чувств. Меня хорошо по голове пригладили, наверное, так же, как и тебя. Вот позорище-то, а? – Тебе виднее. Элхаджу наконец удалось сесть. Все тело болело, как будто его отходили палками. А кистей рук он уже почти не чувствовал. – Зачем они нас сюда, а? – хрипло заговорил Дар-Теен, – они ж ийлуры… хоть и кочевники… Синх уже хотел съязвить, но прикусил губу. Дар-Теену было страшно, и это самым неожиданным образом приблизило его к синху, попавшему в руки старых врагов. – Не знаю, – прошептал Элхадж, – не знаю… Некоторое время они молча сидели в темноте, спина к спине, и каждый думал о своем. Потом Дар-Теен пошевелился и сказал: – Я вот все думаю, синх, о том, зачем отправился в ваш Храм. Ведь той, что попросила меня туда идти, уже нет под этими небесами. Быть может, ошибкой было давать такое обещание, и этим я прогневил Фэнтара? Тут он перешел на шепот. – И то, что я несу с собой, Элхадж… Я ведь несу семена золотых роз, если, конечно, кочевники их не забрали. Синх отчего-то даже не удивился. Звучало все сказанное дико, и могло показаться бредом умалишенного, но… Семена золотых роз? Ну, семена и семена, подумаешь… Которые всего лишь несет ийлур, в Храм Шейниры. После разговора с богиней за гранью жизни, после элеана с яркими аметистовыми глазами признание Дар-Теена уже не казалось новым откровением матери всех синхов. – Мне все время кажется, что она идет за мной, – горячо зашептал ийлур, – и все наши неудачи – это ее рук дело… «Умалишенный ийлур», – добавил про себя Элхадж, – «почему бы и нет?» – Не знаю, что с нами сделают кочевники, но я должен тебе все рассказать. Вправду ли я так виноват, а?.. Тут синх понял, что его ждет долгое повествование и, покорно вздохнув приготовился слушать. Но, как частенько случается в подобные моменты, Дар-Теен не успел ничего толком сказать: раздался громкий шорох где-то поблизости, а затем их обоих залили потоки яркого света. Элхадж резко зажмурился, вновь открыл глаза – оказывается, все это время они с Дар-Тееном провалялись в шатре из щеровых шкур с плотно подоткнутым пологом. А сейчас за ними пришли, отдернули кусок шкуры в сторону – и свет зимнего дня залил и подмерзший земляной пол, и жмурящегося Дар-Теена, у которого волосы слиплись от крови. Два кочевника, одинаковые, словно близнецы, подхватили Элхаджа под руки и поволокли прочь из шатра. – Эй! – донесся хриплый оклик Дар-Теена, – куда вы его?.. Это мой синх, я его веду в дар… Само собой, его никто не слушал. А Элхадж – он даже не пытался сопротивляться. Да и что может сделать связаный синх против двух крепких ийлуров? А заветное «покрывало Шейниры», увы, было недосягаемо. Поэтому синх съежился, втянул голову в плечи и предоставил богине самой решить его судьбу. Впрочем, он не забывал поглядывать по сторонам – чувствуя прикосновения липкой паутинки страха и ожидая увидеть не больше, не меньше, а жертвенный алтарь и кости синхов вокруг. Его волокли сквозь стойбище кочевников. Мимо остроконечных шатров, сооруженных из длинных жердей и зеленой кожи щеров, мимо женщин, одетых точно так же, как и мужчины – в штаны и куртки, и не уступающих последним ни в росте, ни в ширине плеч. Лишь обильные украшения из кусочков меха да длинные волосы, заплетенные в десятки тонких косичек, отличали их от мужчин. Кое-где резвилось многочисленное потомство ийлуров, и элхадж – совсем некстати – вспомнил давешний спор с Дар-Тееном о том, что лучше, десяток потомков от нескольких женщин или же один или пара от той, которой посвящаешь жизнь. «Чушь все это», – разозлился вдруг Элхадж, – «о чем ты думаешь, ящерица, когда тебя, может быть, скоро вообще не станет?!!» Потом он вспомнил о том, что Дар-Теен поведал о семенах золотых роз, которые тот якобы несет в Храм; и эта мысль тоже казалась глупой и неуместной, но никак не желала ретироваться – пока Элхаджа не втащили в большой шатер и не швырнули на пол. Не на холодный земляной пол, а на мохнатые волчьи шкуры. – Поднимите его, – раздался низкий голос, – я желаю говорить с этим порождением мрака. Сильные руки тотчас приподняли Элхаджа, аккуратно поставили на колени. И синх с интересом уставился сперва на огромное ложе, устланное шкурами, а затем – на ийлура, возлежащего на нем. |