Книга Девонширский Дьявол, страница 90 – Дмитрий Безуглый

— Вы набирались опыта, Алисдэйр, — уверенно заявил Валентайн. — Уже будучи там, планировали убийства здесь, в Уокерли.

— Что вы имеете в виду? — удивленно спросил Милтон.

— Вы очень бледны, — продолжил доктор. — Никто не заметил, как юный Эддингтон неестественно бледен?

В эти секунды глаза леди Розелин на мгновение блеснули гневом, но он тут же угас, уступая место переживанию свалившегося на ее плечи горя. Хамиш кашлянул. Норберт сдвинул брови, но продолжал молчать.

— Это ведь результат болезни, переданной вам по наследству. От милорда Хамиша Фредерика, вашего деда! Я не ошибся?

Глаза Аттвуда пытливо уставились на старика, который с заметной ненавистью наблюдал за профессором. Он ничего не ответил.

— Господи Всемогущий, это правда? — изумился преподобный Олдридж.

— Вы прекрасный врач, Тейт, — Валентайн обернулся к доктору Янгу. — И умеете хранить секреты. Если бы вы рассказали мне о недуге милорда Эддингтона и своих подозрениях относительно Алисдэйра, Агата Абрамсон, возможно, осталась бы жить.

— Я не знал, — прошептал деревенский врач. — Откуда мне было знать, что это как-то связано с убийствами.

— Кровь.

— При чем здесь кровь? — буркнул наконец Хамиш, закашлявшись.

— Ваша болезнь, милорд, связана с кровью. Ни доктор Янг, ни кто-то другой, ни я в том числе, не знаем точного названия сего недуга, но могу сказать определенно — в вашей крови совершенно точно не хватает какого-то элемента, необходимого для нормального осуществления функции кроветворения. Все это приводит к крайне низкому содержанию так называемых красных кровяных телец. Отсюда — врожденная бледность, вероятно, резкие приливы слабости вплоть до потери сознания, отсутствие аппетита и подверженность различным заболеваниям.

— Так вот для чего кровь! — с ужасом в голосе произнес Тейт Янг.

— Да, друг мой! Помните мое предположение, когда мы осматривали тело Элеонор? Как оказалось, оно верное. Кровь нужна, чтобы ее пить!

Марисса охнула. Остальные ошеломленно молчали.

И только Алисдэйр продолжал презрительно улыбаться.

— Я этого не вынесу, — едва слышно прошептала Розелин.

— Майрон! Помогите моей жене, — жестко произнес Норберт. — Ей необходимо удалиться. Отведите ее в спальню.

Когда дворецкий и Марисса, взяв виконтессу под руки, увели ее из гостиной, Аттвуд продолжил.

— Мысль о том, что убийца использует кровь для питья, пришла мне в голову сразу после установления причины смерти мисс Тоу. Я размышлял над тем, какую цель он преследует, зная, что сама кровь — всего лишь средство.

— Безумие! — воскликнул Томас Тернер, все еще успокаивая Эмили. — Какая у этих жутких убийств может быть цель?!

— О, мой друг, тут вы глубоко заблуждаетесь! У каждого, даже самого безумного поступка есть своя цель. Ее лишь стоит определить, и тогда видимая изначально картина безумства оказывается не лишенной логики. В нашем случае так же. В какой-то момент я совершенно случайно вспомнил одну историю, рассказанную мне моим коллегой по Лондонскому университету, который долгое время пребывал в Египте. В своих исследованиях ритуальных обрядов он наткнулся на один весьма интересный, но мало кому известный. Его суть заключалась в том, что участники обряда привязывали жертву к специальному столу таким образом, что голова находилась ниже ног, а руки были вытянуты по прямой линии за голову. Затем делали надрез вен на кистях. Таким образом, они считали, что кровь жертвы стечет в заранее подготовленные сосуды полностью. Когда сосуды наполнялись, в эти надрезы засовывали жука-скарабея и перематывали кисти бинтами. Это позволяло остановить кровотечение, и жертва оставалась живой. А после процедуру продолжали вновь до тех пор, пока жертва не умрет. Уже умершему всовывали в рану нового скарабея и предавали захоронению. Кровь же использовали в качестве целительного питья, как источник силы и долголетия. Тот скарабей, которым затыкали надрез вены еще живой жертвы, применялся в качестве пищи. Считалось, что он напитан жизнью и способен передать эту силу тому, кто съел его и запил сцеженной кровью.

— А почему скарабей? — спросил доктор Янг.

— Испокон веков жук-скарабей представляет особый символизм Древнего Египта. Он есть олицетворением Хепри, одного из древнейших египетских богов, который связан с сокровенными таинствами Солнца. Бог Ра — символ дневного Солнца. Бог Атум — вечернего. Хепри — божество с головой скарабея, олицетворяет утреннее, восходящее Солнце. Атум, Ра и Хепри представляют собой три лика одного вечного бога Солнца. И так же, как все солнечные божества, Хепри обладает функцией Творца мира, человека и Вселенной. Он всегда символизировал невидимую силу созидания, которая дает толчок для небесного движения. Причем не только по солнечному диску, но и по всему сущему.

— Сила созидания, — повторил Олдридж. — Желание исцелить недуг?

— Именно! — подтвердил Валентайн и указал пальцем на Эддингтона. — Алисдэйр, перенявший болезнь крови по наследству, стал проникаться идеей исцеления с помощью этого тайного египетского обряда. Это стало на определенном этапе его навязчивым состоянием, которое требовало практической реализации. Он больше не мог сдерживать в себе зло и дал ему волю. Вспомнив историю этого обряда, я вдруг озадачился кажущейся мне в те минуты безумной догадкой, — а что, если и здесь имеет место совершение подобного кощунственного ритуала? Ведь в нашем случае основное вещество — кровь!

Я тут же повторно исследовал еще не захороненный труп мисс Тоу — и вуаля! Внутри подвздошной вены Элеонор я обнаружил скарабея!

— Чертов Египет! — рявкнул Хамиш.

— Алисдэйр бывал там и особо увлекался культурами Древнего Египта и Индии. Достаточно взглянуть на его комнату, чтобы понять это.

— Значит, — вкрадчиво и злобно проговорил Алисдэйр, — вы стали подозревать меня после того, как побывали у меня и разговорили о Египте и Древней Индии?

— К великому сожалению, гораздо позже, — с едва уловимой грустью в голосе ответил Валентайн. — Гораздо позже.

— Когда же? — поинтересовался Финч, чувствуя себя очень неуютно из-за мысли, что он вел себя, как глупец, считая Селби Нэша «Девонширским Дьяволом».

— Признаюсь, я совершил непоправимую ошибку. И сильно корю себя за это. Если бы я сделал это раньше, вероятно, мы могли бы спасти мисс Абрамсон.

На мгновение в гостиной воцарилась тишина. Каждый из присутствующих, кроме самого Алисдэйра, затаив дыхание, ожидал продолжения.

— Сделали что? — наконец не выдержал Норберт Эддингтон.

— Обратил бы раньше должное внимание на слова леди Милтон о милорде Хамише. Да, да, любезный, не смотрите на меня так откровенно, — безапелляционно произнес Аттвуд старику, отбрасывая все приличия разговора в сторону. — Миледи, вы помните то, что говорили вашей дочери Джиневре?

— Я не понимаю вас, — настороженно ответила Уитни, чувствуя легкое головокружение от непроходящей слабости.